Тарас Лукьянов - Сборник сказок

В качестве дара богине Бастет Хеопс построил статую Сфинкса возле своей пирамиды. Богиня приняла дар и отныне род, начало которому дали Баюн и Айрис, стал первым родом хранителей снов. И с тех древних пор мы пишем сказки, рассказываем их людям и посылаем приятные сновидения.

***

– Какие героические предки у тебя. Не то что их потомок.

– Кто бы говорил! Представитель дворянского рода берет пивко по акции!

– Кхм… Засчитано. Ладно, с твоей родословной мы разобрались. А сейчас в пирамиде кто-то живет?

– Нет. Сейчас хранители живут среди простых смертных. А еще ты обещал в магазин сходить.

– А то что-то опять рыба куда-то делась, плавали – знаем.

– Вот! Хоть что-то полезное за весь день сделаешь! И сметанки не забудь! И сливок! И…

– И не наглей!

Утро началось не с кофе, а с пьяной песни кота:

– Гороховский зиндан, срок немереный.

Соловушка сидит, не свистит теперь,

Зарыт под дубом древний клад…

– Баюн, чтоб тебе Куклачев приснился! Ты что, мой вискарь нашел?!

– Обижаешь человек! Я пью только выдержанные сливки! – кот пьяно икнул. – А вообще, взгрустнулось мне. Вспомнил, как с братками Черномора в девяностые выживали.

– Я хочу подробностей!

– Ну тогда присаживайся. Сейчас я тебе чисто конкретно все расскажу.

***

Все началось в девяносто первом году. Бояре начали бучу, назрела война с Навьим царством, а царь Горох запил горькую. Я только окончил факультет сказочников в институте имени Зигфрида Мурчелло. Приехал в Тридевятое: работы нет, денег нет, жить негде. Начал рассказывать сказки прохожим на площади, перебивался с воды на двухпроцентную сметану. Тут я и встретил Черномора.

– Слышь, котяра. А песню сочинить сможешь? Чтобы прям про нас. Про простых романтиков.

– Могу. А сколько заплатите?

– Не боись, не обидим, – здоровяк Черномор порылся в карманах, не нашел мелочи и кинул мне один золотой. – Держи аванс. Через неделю мои пацаны тебя тут заберут. Не теряйся.

Всю неделю я придумывал песню. В то время как раз Соловья-разбойника повязали, так что, говоря научно, инфоповод был. Меня Буратино чуть с гостиницы «Каморка папы Карло» не выгнал за ночные репетиции.

***

– Знал бы ты, какой Буратино мудак на самом деле, чтоб ему золотой ключик в заднюю дверцу! – Баюн размахивал лапой со стаканом сливок. – Папаша ему бизнес оставил и все, он, блин, герой такой сразу. Здороваться перестал, хотя на одном потоке учились.

– Именно поэтому ты решил в пять утра горланить песню? Чтобы меня тоже выселили с квартиры?

– Да кто тебя выселит?! – кот выпустил когти. – Я им всем моргалы выцарапаю! И не таких фраеров обламывали!

– Баюн, а может, тебе уже хватит? – я попытался убрать бутылку сливок, но кот предупреждающе зарычал. – Ладно, ладно! Не психуй. Что дальше было?

***

Через неделю меня забрали прямо с площади и отвезли в бар «У Змея». Нетрудно догадаться, что его Горыныч держал. Ходили слухи, что бар богатыри крышуют, поэтому там всегда было тихо и спокойно. Сегодня в баре гулял дядька Черномор и его тридцать три братка. Меня привели в закрытую кабинку, где сидели Тугарин, Илья Муромец, Змей Горыныч и сам Черномор.

– А вот и наш артист! – Черномор похлопал меня по плечу. – Знакомьтесь, кот-сказочник, на площади его встретил.

– Дядька, ты как ребенок! Всю живность в дом тащишь, – Тугарин пристально смотрел на меня. – Надеюсь, этот хоть не такой проходимец, как Базилио? А то опять его на «поле чудес» везти да полночи яму копать.

– Да не повезем мы его никуда! – заговорил Змей Горыныч. – Я его прям тут зажарю, если что.

Я стоял и чувствовал, что из рыжего становлюсь седым. Мамочка моя кошка, куда же я попал?! А говорили мне, оставайся на кафедре читать сказки. Нет же, амбиции: «Я покорю своим творчеством весь мир!» Вот сейчас сожрут меня здесь, и все.

– Да чего вы творите! – голос Ильи Муромца вывел меня из задумчивости. – Запугали кота, он сейчас полысеет и как вылизываться забудет.

– Да ладно те, Илюх! – Змей примирительно поднял лапы. – Шутим мы, ты ведь знаешь, что простой народ не трогаем. Понятия имеем. Ща коту соточку валерьянки, и пусть исполняет свою песню. Хорошо получится – деньжат подкинем! Мы же за культуру!

– А если вам не понравится? – после заступничества Муромца у меня хватило смелости задать вопрос. – Что тогда будет?

– Домой пойдешь, что же еще-то? – Тугарин пожал плечами. – Даже аванс обратно не попросим, будет тебе платой за стресс.

– Все, хорош тянуть кота за … – Черномор осекся. – Кхм… Короче, давай свою песню.

Накатив предложенной валерьянки, я почувствовал, как по телу растекается тепло. Это ж на чем он ее настаивает, изверг ящерообразный. Ладно, надо петь, пока окончательно не окосел.

***

– Эх, ты бы слышал, как я спел! Что там Тугарин со Змеем! Сам Илья Муромец заслушался, аж слезу пустил!

– Если ты горланил так же, как с утра, то я понимаю богатыря. Я бы тоже рыдал и ждал, пока ты заткнешься.

– Ты че, фраер! – кот зашипел, шерсть на загривке встала дыбом. – Наврывевышься, нарыввындр, да тьфу! Нарываешься, во!

– Не, не, не котуха-братуха! Я чисто так! – не дай мне Андерсен в такой манере где-то заговорить. – Ты давай по делу базарь, че там дальше было?

– Базарят бабки, – кот икнул, – ну а дальше…

***

Закончив исполнять песню, я зажмурил глаза и приготовился к худшему. В вип-кабинке повисла тишина. Первым заговорил Черномор.

– Ну, что могу сказать, – он задумчиво потер подбородок, – песня хороша, но я тебе денег не дам.

– Почему? – ой, зря я мявкнул, но валерьянка у Змея хороша, прям наделяет храбростью. Так на могиле и напишут: «Пал смертью храбрых и бухих!»

– Потому, что Соловей не из моих будет. Он под Тугариным ходит. Если хан тебе решит денег дать, то его дело. Я за эту песню тебе больше не заплачу, но и аванс назад не потребую.

– Держи! – хан Тугарин выложил на стол пять золотых. – Молодец, кот, порадовал. Что еще такое напишешь – приходи. Денег не пожалеем. А сейчас иди поешь.

Из кабинки меня вывел Змей Горыныч и, прежде чем дверь закрылась, я успел услышать обрывок разговора:

– Ну, так что, Муромец, Соловья выпустят?

– Не получится, Тугарин, Соловей берега совсем потерял. Его на рудники отправят, а там только побег…

После этого я еще год выступал перед братками Тридевятого Царства. Ты бы слышал, как мне аплодировали. А какие хиты я исполнял!

– Что ж, Царевич, сдал назад,

Не по масти я тебе,

Забирай-ка свой клубок,

И вали домой к жене.

Работал по профилю, так сказать. Пел песни, придумывал байки и сказки. Конечно, немного не то, чему меня учили, но, как говорится, «жить захочешь – не так раскорячишься!» Да и платили побольше, чем за детские сказки. Я смог переехать из «Каморки», братки помогли квартиру снять, поближе к бару. В общем, катался, как сыр в масле.