Майя Кучерская - Современный патерик (сокр.)

Но когда уж очень настаивали и требовали от него совета в обязательном порядке, поднимал глаза и говорил тихо: «Деточка, Христос воскресе».

Батюшка Артемий окончил филологический факультет Московского государственного университета имени великого русского ученого и просветителя Михайлы Васильевича Ломоносова. Едва батюшка открывал уста — шелковистые травы ложились на землю, благоухающие цветы приклоняли головки, высокие и крепкие деревья роняли плоды, птицы небесные складывали крылышки и примолкали, не смея продолжать свои сладкие, чудные песни, звери лесные, косматые и хвостатые, останавливали поспешный бег, принюхивались и шевелили в благоговейном недоумении ушами, рыбы морские замирали и только изредка всплескивали хвостом и пускали пузырик. Люди записывали батюшкины проповеди на диктофоны, видеокассеты, издавали его книжки тысячными тиражами. Некоторые же соблазнялись и терли виски.

«А просто, — говорил один любящий отца Артемия раб Божий, — батюшка от большого напряжения и великой своей занятости забыл все русские слова и употребляет древнерусские, потому что по старославянскому и древнерусскому у него в университете были одни пятерки. И если поставить при батюшке переводчика, все сразу станет хорошо. Скажет батюшка «Памятовать должно, что надлежит нам отряхнуть от стоп своих прах безбожия, а наипаче гордости и пагубнейшего самомнения». А значит это, что нужно перестать грешить. Видите, как все просто! И соблазняться тут не о чем».

Одна женщина, Ася Морозова, была такая красавица, каких не видывал свет. Глаза темные, заглядывают в самую душу, брови черные, изогнутые, как нарисовали, про ресницы даже и говорить нечего — в пол-лица. Ну, а волосы светло-русые, густые и лежат мягкой волной. Учиться Асе было скучно, и в 19 лет она учиться бросила. Все преподаватели ставили ей четверки просто за неземную красоту, только информатичка (одинокая женщина 56 лет) уперлась, а Ася не захотела пересдавать и забрала документы. Поклонников у нее было столько, что она давно отключила телефон и натягивала шапочку на самые глаза, чтобы только ее не разглядели. Но не помогала и шапочка. Самой же ей, понятно, никто не нравился. Все были какие-то козлы. И денег у них брать она не хотела, с какой стати. А жить по-человечески ей все-таки хотелось. Родители у нее были в другом городе, оба уже немолодые, плюс две сестры, в общем, рассчитывать приходилось на одну себя. Ну, а как может заработать порядочная девушка? И Ася стала проституткой. Работала она, конечно, не на какой-нибудь Тверской, а в небольшом частном пансионе. И деньги получала бешеные. Ася сама назначала клиентам гонорары, и не было случая, чтобы кто-нибудь ей отказал. Пансион обслуживал людей состоятельных, проверенных, только по предварительному звонку, употребление наркотиков и чрезмерные возлияния в нем не поощрялись, в общем, девочки жили там как у Христа за пазухой.

Так бы оно и шло, пока однажды в этот уютный публичный домик не пришел очень странный человек.

За окном лил дождь, кончался октябрь, все девушки зевали и скучали, двенадцать часов дня, мертвое время. Опять же, дождь. Но тут в дверь раздался звонок. На пороге стоял незнакомец, с зонта стекала вода, вид у гостя был несчастный и мокрый, но даже сквозь воду было видно: на здешних посетителей он совсем не похож. На вид ему было лет сорок, он был очень бледен, борода у него росла до самого пояса, и с кончика ее капала вода.

Ася засмеялась. Никогда в жизни не видела она таких смешных бородачей.

— Ты, что ли, профессор?

Но бородач только молча смотрел на Асю и не говорил ни слова. Держательница дома подмигнула Асе, что-то шепнула бородачу на ушко, он кивнул, и Ася повела клиента на второй этаж.

В комнате человек хорошенько промокнул бороду полотенцем, а потом открыл большую черную сумку, которую принес с собой. Из сумки он достал черный длинный халат, сверху надел золотой крест, потом вынул длинный узкий фартук из золотистой ткани, повесил его на шею, а потом такие же твердые золотые манжеты на шнурках. И зашнуровал шнурки. Ася молча на него смотрела. Человек оказался попом. На всех четырех стенах поп нарисовал карандашом по крестику.

Затем попросил тазик с водой, душ с туалетом были прямо в номере, и Ася тут же принесла ему воды. После этого поп раскрыл толстую вишневую книжечку и начал петь молитвы, а потом брызгать водой. Ася сидела в кресле и слушала молитвы — кроме «Господи, помилуй», она разобрала еще одно странное повторявшееся слово, похожее на кашель — «закхей». Наконец, в общем довольно быстро, поп перестал читать, сложил обратно в сумку книжку, веничек, которым брызгал воду, снял рясу, крест и поклонился Асе в ноги. Ася так и отпрыгнула. Конечно, многие вставали перед ней на колени, но по-другому. А человек легко поднялся и уже собрался идти.

— Что все это значит? — закричала Ася.

— Интересно? — это было первое, что произнес наконец бородач от себя, не по книжечке. При этом он улыбался и смотрел на Асю тоже как-то не как все. И взгляд его так поразил Асю, что она даже не смогла как следует ответить. Потому что взгляд этот был очень ласковый и ничего не хотел. И Ася молчала.

— Приходи к нам в Петровский монастырь, на Калужском валу, спроси отца Луку, я все тебе объясню, — добавил человек.

— Еще я к тебе поеду! — опомнилась наконец Ася и пожала плечами.

Тут отец Лука ушел. Денег с него Ася попросила не брать ни копейки. Настоятельница ее послушала, Ася была в пансионе на особом положении —основной источник дохода.

После того дня Асю как подменили — ей все время хотелось увидеть попика-бородача. Уж больно чудно’ он смотрел. Еле-еле дождалась она выходного дня, ей обычно давали вторник или среду, самые неприбыльные. И вот Ася оделась поскромнее, поймала такси и приказала везти себя на Калужский вал. Такси привезло ее к белой стене монастыря. Тут Ася немного струхнула, но, увидев, что в распахнутые ворота заходят все, кто хочет, смело направилась вперед. У ворот стоял монах, типа охранник, Ася спросила отца Луку, и вскоре к Асе уже подходил тот самый бородач, в длинной рясе, черной маленькой шапочке, без креста. Отец Лука Асе совсем не удивился и повел ее в большую златоглавую церковь, которая стояла посреди монастыря. В церкви батюшка сел с ней на лавочку и заговорил, как со старой знакомой.

— Хорошо, что ты меня разыскала, — сказал батюшка.

— И сама я не знаю, зачем приехала сюда, — вздохнула Ася. — Да только после того, как ты побывал у нас, стало мне сильно скучно. И жизнь моя прежняя мне не мила. Потому что вообще-то нет в ней ничего хорошего! И я хочу другого.

— Чего же?