Варвара Карбовская - Крестник

В тенистом садике возле церкви накрыт стол к чаю. Над тарелкой с медом беспокойно вьются пчелы и сердито жужжат, что вот, дескать, они трудились, трудились, а отец Макарий опять съест их мед да еще полезет в ульи за новым… На блюде горкой румяные оладьи. Кипит электрический чайник: длинный провод протянут от него в окошко приземистого кирпичного дома. Тишина, жара, птички, кузнечики, бабочки…

Скрипнула калитка.

– Кхе… кхе… Хозяин дома?

На крыльцо, увитое плющом, выходит Макарий в холщовом подряснике. Это мужчина средних лет, свежей и упитанной наружности. Волосы на голове и бородка не слишком длинны, аккуратно подстрижены. Он приветливо смотрит на посетителей.

Их двое: сухопарый усатый старик в кепке и черном пиджаке, из-под которого виден ворот вышитой рубашки, и мальчик лет пяти, в матроске и сандалиях на босу ногу.

– Здравствуйте, – говорит старик и заметно, что он в некотором затруднении, как обратиться к хозяину дома: здравствуйте, батюшка? Или здравствуйте, отец Макарий? Или гражданин священник? Не выбрав подходящего обращения, он прямо переходит к делу: – Разрешите изложить цель нашего посещения?

– Пожалуйста, – мягко говорит Макарий. – Прошу садиться. Чайку не хотите ли?

– Благодарю вас. Жарко слишком.

– А чай между прочим выгоняет излишнюю испарину. Тогда позвольте предложить вашему внучку, как я понимаю, оладышков с медом. Кушай, детка. Как тебя звать?

– Вот именно по этому вопросу мы и пришли, – поспешно говорит старик. – Вообще-то он именуется Ильей…

– Илюша, – подсказывает мальчик.

– Отличное имя, – хвалит Макарий. – Названные в честь святого пророка Илии празднует именины двадцатого июля по старому стилю.

– Вообще-то, конечно, он назван не в честь пророка, – сдержанно говорит старик, – а в мою честь. Потому что меня зовут Ильей Даниловичем.

– Очень приятно, Илья Данилович, – кивает Макарий.

– Вот в том-то и дело. Должен вам сказать, что сам я живу отсюда за две тысячи километров и работаю в качестве заведующего товарным складом.

– Очень хорошо, – говорит Макарий.

– Ничего себе. Получил я отпуск и собрался к моему младшему сыну, который проживает в этом городе.

– Приятно слышать.

– Правильно. Не видались мы четыре года. И вот я поехал. А старуха моя осталась дома. Она, как говорится, домашняя хозяйка и, конечно, отпуском не пользуется.

Макарий вздохнул и поглядел вверх, на скворечницу.

– Так и в писании сказано: «Марфа, Марфа, печешеся о мнозем»…

– Про Марфу я припоминаю, – говорит Илья Данилович. – И моя старуха печется не хуже той. У нее дома пятеро внучат. Поэтому ехать со мной в этот раз она не смогла, но строго-настрого мне наказала исполнить одну ее просьбу… Суть в том, что она всех своих внучат таскала крестить. Конечно, втихомолку от их родителей. Они этого дела не признают, и я, извиняюсь, тоже… И вот только один остался некрещен… Ох, батюшки, да где же он? Илю-уша-а!

– Не тревожьтесь, – степенно говорит Макарий. – Садик мой прилегает к кладбищу. Там чистый воздух и полный покой. Скорей всего он играет с детишками нашего кладбищенского сторожа. Они всегда прячутся среди могилок.

– Илюшка! Где ты?! – кричит Илья Данилович, которому становится не по себе от мысли, что его внук прячется среди крестов и памятников.

– Я здесь! – откликается откуда-то Илюша. – Отпирайте мне дверку!

А чей-то задорный детский голосишко перебивает: – Не отпиривайте ему, не отпиривайте! Мы с ним сейчас на колокольню полезем!

Илья Данилович вскакивает, будто ужаленный самой сердитой пчелой, и бежит открывать калитку.

– Посиди ты, веретено, хоть пять минут! Мы тебя сейчас… искупаем и пойдем.

– Младенцев крестить удобнее, чем отроков, – замечает Макарий. – Потому что погружение в купель с головой…

Илюша косится на Макария. Мужчина, одетый в холщовое длинное платье, не внушает ему доверия.

– Я бы этого и делать не стал, – некстати оправдывается Илья Данилович, – но ведь старуха! Я вернусь, я еще рта не успею раскрыть, а она уже по глазам увидит, что я собираюсь врать. Нет, я сроду ей не врал. Ни в мелочах, там, насчет баб и всяких глупостей, ни в крупном, относительно, скажем, денег… Но я имел слабость, обещал. Уж очень она просила. Я ей толковал: «Неудобно, мать, потому что наш сын человек заметный…» А она мне: «Наш сын хоть и большой человек, но он, между прочим, крещеный!..» Вот, подите, растолкуйте ей! А я вам скажу откровенно – мне сына обманывать совестно, а невестку – еще того стыднее! Она женщина умная, с высшим образованием и зовет меня папой. Но обмануть свою старуху – прямо-таки невозможно! Вот положение.

– Обряд крещения, это… – торжественно начинает Макарий, но Илья Данилович перебивает его:

– Вы знаете что? Вы меня не агитируйте. Я все равно при своем мнении. Вы мне лучше скажите, можно ли его сейчас окрестить и – почем?

– Плата за крещение младенцев пятьдесят рублей, – скромно говорит Макарий. – Со взрослых соответственно дороже.

– Так ведь он же не взрослый! За него и в трамвае ничего не берут!

– У нас не трамвай, – с достоинством говорит Макарий.

Илья Данилович по натуре горячий спорщик. Ему нестерпимо хочется доказать Макарию, что трамвай, как всякий транспорт, дело полезное, а религия пережиток и далеко с ней не уедешь. Но он сдерживается. Момент для спора явно неподходящий. Он говорит:

– Я понимаю. И, конечно, торговаться не стану, раз у вас такса и без запроса. Только я хотел бы поскорее.

– Одну минуту, – говорит Макарий, уходит в дом и возвращается с толстой книгой. – Это «Жития всех святых». Здесь все православные имена и краткие описания праведного жития святых угодников божьих.

– Откровенно говоря, меня ихние биографии не интересуют, – хмурится Илья Данилович.

– Некоторые также не интересовались, – настойчиво говорит Макарий, – но потом вникли и им даже понравилось. Я все же считаю своим долгом ознакомить вас…

Он надевает очки в щегольской прозрачной оправе и читает:

– «Святой пророк Илья был родом из города Фосвы. Во время рождения его отец видел мужей, которые беседовали с ним, повивали его огнем и давали ему есть огненный пламень».

Илюша опасливо косится на Макария и потихоньку сползает со скамейки.

– «Святой пророк Илья беседовал с богом на горе Хориве и живым был взят на небо на огненной колеснице с огненными конями».

Илью Даниловича так и распирает желание поспорить с Макарием. Он усмехается.

– Мы с вами люди солидные, в пожилых годах. Вот у вас электрический чайник на столе… Радио в квартире играет. А вы говорите – огненная колесница!

– В то время электрических чайников не было, – говорит Макарий. – Пророк Илья жил за девять столетий до рождества христова.