Люда и Игорь Тимуриды - Моя профессия ураган

— Что там?! — крикнул один из товарищей.

— Балерина! — весело ответил он. — Голая девчонка!

— Вы за это поплатитесь! — ревела я, подвывая, так что слезы летели во все стороны. Никогда я еще так не унижалась, лишь бы только удрать от него в сторону. Наверное, зрелище было что надо…

Отступая, я поспешно влезла в душевую кабинку и захлопнулась там. Стыд и унижение разрывали меня. Вперемешку с яростью. Я просто дрожала от нанесенного оскорбления и унижения…

Снаружи раздался смех.

— Тебе помочь? — веселились бойцы, всовывая голову.

— Может нам тоже раздеться, чтоб ей было не так обидно? — наперебой предлагали они решения, схватив ситуацию с ходу. — Чтоб и она нас увидела голыми? Счет в обе стороны!

— Растереть не надо?!? — громко взывали они. — Потрем спинку по дешевке!

Я сквозь слезы фыркнула.

— Делаю отличный массаж! — тщетно взывал один из них, самый наглый. — Охраняю и днем и ночью!!

— Я тебе сделаю, — пообещала я сквозь стиснутые зубы, — сниму шкурку и набью сеном!

— Работаю банником!!! — ребячливо дурачился тэйвонту…

И тут вдали снаружи амфитеатра раздался безумный крик ликования и восторга, потрясший даже эти сцены. Все мгновенно вздрогнули, подняли головы, и часть кинулась туда.

В щелку я видела, как оставшиеся два бойца, деловито осмотрев все, брезгливо приподняв женскую одежду и даже обнюхав ее, с явной неохотой, оглядываясь на мою дверь, удалились в ту сторону, настороженно подняв арбалеты…

Только просидев еще полчаса в кабинке, я поняла, что я была не просто раздета, а раздета перед врагами… Это переполнило чашу моего терпения, и я безутешно разрыдалась…

Вся прелесть мытья потеряла свой смысл, даже когда я закрыла дверь купальни на защелку… Воспоминание о том, как я пятилась, голая, назад, заставляло меня лупить в стенку от злости и невозможности что-то исправить. Оно просто жгло меня. Что эти тэйвонту обо мне подумают?!

— Ничего, конечно, хорошего, — шмыгнула носом я.

Быстро одевшись, я обнаружила у нее в одежде маленькую косметичку. Лицо этой стервы я видела, потому подкрасила свое лицо немного под нее, чтоб никто не задавал никаких вопросов, почему на мне ее одежда. Я даже не подумала, какую глупость совершаю… Но мне нужно было закрасить синяки и порезы… Я не слишком волновалась — актрисы носили на лицах такой слой грима, что чуть маскировки будет сочтено хорошим вкусом… Я внимательно оглядела косметичку.

А у нее не косметичка, а настоящий артистический грим на все случаи жизни! — вдруг поняла я.

Переворошив одежду, я обнаружила мокрую от пота пачку и одежду балерины. И, как не неприятно это звучит, спрятала под платье под мышками, чтоб перебить собственный запах. Да и оставлять эти вещи здесь было бы опасно — увидев их второй раз, тэйвонту могут задуматься — а почему их оставили…

Наведя красоту, я несколько минут покрутилась перед зеркалом — немного, конечно, лишь для того, чтобы оценить свой вид, и, состроив гримаску той стервы, вышла наружу.

Но не успела я пройти и нескольких шагов, как на меня наткнулся человек и с яростью накинулся на меня.

— Где вы бродите, черт побери!!! — рявкнул он. — Что вы себе позволяете! Из-за вас срывается вся репетиция!!!

Я чуть не раскрыла рот. Боже, я ведь даже не знаю, как эта девка говорит, и могу только представить ее ужимки — сама я ведь слышала только два ее матерных слова и истошный визг! Это не те знания, которые мне бы потребовались, чтоб ее сымитировать!

Я как раз и сказала эти два слова.

Он их услышал и совсем взбесился. Полная идентификация! Меня так двинули!!!

— Ой, там же больно! — зашипела я, пролетев метров десять вперед.

— Живо на репетицию, или, клянусь, я высеку тебя собственной рукой! — прошипел он. Я пошла быстрее. Я всегда послушна. Намереваясь свернуть, конечно, в первый же проулок.

Он догнал меня и жестко взял под руку. Чтоб я не убежала.

— Ты что-то не туда идешь! — сказал он жестко. — Или забыла, какой долг у тебя?! — зарычал он. — Да я могу продать тебя!

Я молчала, опасаясь разоблачения. А еще потому, что он сжимал больную руку.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Я виновато взглянула на него.

— Я слишком потрясена, — сказала я хриплым сдавленным голосом, будто это у меня от волнения. — Они… они ворвались в мой бассейн, где я была голая… — прошептала я. — Мне надо домой… Я не смогу сегодня…

Он внимательно взглянул на меня.

— Да ты плакала! — удивленно сказал он, растерявшись. И тут же успокоил. — Ну, изнасиловали тебя, ну и что… Парни молодые, здоровые… Жизнь на этом не кончилась…

У меня глаза широко раскрылись от такого предположения. Пардон, утешения…

Что они теперь обо мне думают?! Почему-то мне в действительности захотелось опять зареветь.

— У меня из головы все вылетело! Я не помню, — призналась я. — Нич-чего!! И я боюсь!

— Ничего страшного, — фамильярно сказал он. — Я знаю, что тэйвонту тут рыскали, ловя преступницу, но уже поймали… Изрубили жуть!!! Мелкие кусочки!

Я вздрогнула и задрожала.

— Несчастная, — прошептала я, и из глаз моих потекли слезы.

— Да ты действительно потрясена, — удивился он, вытирая мои слезы. Он был, похоже, растерян, и не знал, как со мной себя вести. — Господи, а я уже думал, что ты просто бездушная и бессердечная стерва, столько гадостей и подлостей ты натворила в театре из зависти… А говорили, что ты недавно загнала сплетнями в гроб свою подругу и разбила счастливый брак другой! Я же думал, что вместо сердца у тебя… — он сказал неприличное грязное слово, — кусок угля!

Я разрыдалась изо всех сил. Такого оскорбления я не выдержала.

— Может тебе действительно отдохнуть? — растеряно спросил он. — Я тебя утешу и залечу твои раны… Ведь ты так долго желала этого, что я уже думал, что ты вешаешься мне на шею, — со смехом гордо сказал он, напыжившись… — Если ты не можешь, то я тебя буду утешать…

— Нет-нет! — поспешно сказала я, когда он меня обнял. — Я лучше протанцую…

Но мне придется повторить полностью свою роль, ибо я ничего… абсолютно ничего не соображаю… — я икнула. — И не знаю ли, получится или нет…

Похоже, то что я согласилась танцевать, как он желал, кажется, ему не очень-то и понравилось…

— Как же я не замечал, насколько ты красива! — недоуменно и обиженно сказал он. На этот раз это не понравилось именно мне.

Меня привели на сцену под ручку… По тем взглядам, которые на меня кидали, я поняла, что меня просто люто ненавидят… А сейчас еще и раздражены. И никто мне не верит, что мне стало плохо — все считают это очередным капризом, чтоб завоевать расположение режиссера и постановщика танцев… Того самого толстенького, который привел меня сюда…