Мануил Семенов - Хлеб сатирика

Дело по миновании надобности возвращено в народный суд.

Начальник канцелярии Верховного суда РСФСР».

О космической скорости, с которой рассматривалось дело и составлялся ответ, можно судить хотя бы по тому, что канцелярия, не задумываясь, переименовала наш славный город Томари в неведомую административную единицу Тотари.

Но я не буду придираться к мелочам. Потрясло меня другое: высшая судебная инстанция не давала ответа ни на один из выдвинутых судебным делом вопросов и оставляла моего доброго хозяина в прежнем печальном положении.

Под давлением этого факта я вынужден признаться во всем.

Да, я укусил козу. Доведенный до отчаяния ее наглыми набегами на принадлежащий моему хозяину огород и окрестные зеленые насаждения, я выследил зловредное рогатое существо и с удовольствием вонзил в его левую заднюю ногу свои зубы. Тут же я получил сдачи: коза пребольно брыкнула меня в бок.

Мне казалось, что теперь мы квиты. И разве мог я предполагать, к каким неожиданным последствиям приведет мой непродуманный поступок! Я искренне раскаиваюсь в содеянном и обещаю, что никогда не повторю ничего подобного. Даю честное слово собаки — лучшего друга человека.

Об одном заклинаю вас. Судите проступки и ошибки людей, судите строго, справедливо и гуманно, но предоставьте нам, животным, самим разрешать возникающие в нашей среде споры и недоразумения.

Не тратьте драгоценного времени, бумаги и чернил на то, чтобы карать блудливых кошек, чересчур горластых петухов и драчливых коз.

Дедушка Крылов заклеймил наши пороки и недостатки настолько основательно, что судебным органам нет смысла вмешиваться в это дело.

На льду одного из бесчисленных озер Вуоксы стоит обыкновенный канцелярский стол, покрытый зеленым сукном. За столом восседает могучего телосложения мужчина в полушубке, пыжиковой шапке и валенках с галошами. Его роговые очки заиндевели, на жестких, моржевидных усах капельки льда.

Рядом, на раскладном стульчике, примостилась девушка. Из-под шапки-ушанки кокетливо выглядывают русые кудряшки. Девушка то и дело дует в кулачок, разогревает стынущие на холоду чернила, которыми наполнена авторучка ленинградской фабрики «Союз».

Сбоку от стола на двух пешнях укреплен транспарант:

«Организованно проведем соревнования на лично-командное первенство по подледному лову отдела спортивных секций Ленинградского совета союза спортивных обществ и организаций!»

Мужчина в пыжиковой шапке время от времени подает отрывистые команды:

— «Русский дизель», подходи!

— «Скороход», к оформлению документов… товсь!

К столу под зеленым сукном приближается колонна рыбаков-любителей «Русского дизеля». В колонне тринадцать рыбаков: десять основных участников команды, трое запасных. У каждого за спиной ящик, на плече — пешня, в руках пачка бумаг.

— К ноге! — раздается команда, и пешни вонзаются своими остриями в рыхлый лед.

Начинается оформление.

— Паспорт!

— Удостоверение личности!

— Справка от врача!

— Анкета!

Пыжиковая шапка протирает очки и внимательно изучает документы. Девушка с кудряшками ведет протокол. Наконец мужчина говорит:

— Все в порядке.

И опять командует:

— «Скороход», подходи! Публичная имени Салтыкова-Щедрина библиотека… товсь!

Шумно на льду. Сбившись в кучки, рыбаки еще раз проверяют свои бумаги. Хотя на подготовку к соревнованиям было дано две недели, но разве за всем уследишь! Согласно положению о соревнованиях, утвержденному отделом спортивных секций, каждая команда должна была представить заявку. В ней следовало указать фамилию, имя и отчество участника, год рождения, его специальность, место работы, а также представить личную подпись участника команды, удостоверяющую, что он умеет плавать, и визу врача. И к заявке приложить тринадцать анкет {десять основных членов команды, трое запасных). По очень несложной форме:

1. Фамилия, имя, отчество (полностью).

2. Дата и место рождения.

3. Национальность.

4. Гражданство.

5. Партийность.

6. Место работы и занимаемая должность.

7. Серия и номер паспорта, кем и когда выдан.

8. Домашний адрес, с какого времени проживает в Ленинграде.

9. Подвергался ли судебным репрессиям, где, когда, по какой статье УК.

Анкетные данные заверяются:

1. Руководителем учреждения.

2. Начальником отдела кадров и печатью учреждения.

Солнце уже поднялось высоко над окружающим озеро лесом. Шумят, волнуются рыбаки…

А из-за стола все командуют:

— Пятый таксомоторный парк, подходи! Ордена Ленина студия «Ленфильм»… товсь!

Это на льду.

А подо льдом тихо, сумрачно, прохладно. Между водорослями неторопливо ходят окуни, налимы, язи.

— Слышали? — спрашивает Окунь.

— Слыхал, — отвечает Язь.

— Как же нам теперь быть?

Язь в недоумении шевелит плавниками.

И в самом деле, пугливые, осторожные рыбы поставлены в очень затруднительное положение.

Чья это мормышка — кандидата филологических наук или простого слесаря из трамвайного парка? Кому отдать предпочтение — члену художественного совета киностудии или заведующему отделом кадров коммунального треста? Хорошо им: там наверху все ясно, — а тут поди разберись…

Опять же здоровье… Кажется, рыбак подергивает блесну по всем правилам, а вдруг он коликами страдает, наплачешься тогда у него на крючке!

А вот эта поплавочная удочка чья? Может быть, хозяин ее и честный человек, а может быть, уже дважды привлекался за лжесвидетельство по квартирному делу? Свяжешься с таким, затаскают потом по инстанциям…

Нет, уж лучше подальше держаться! И рыбы уходят на глубину, забираются под коряги, куда не проникнет никакая рыболовная снасть.

И даже малоразборчивые ерши перекочевывают в другой конец водоема, где сидят на льду курносые мальчишки без единого документа в кармане.

Даже ершам скучно и противно иметь дело с канцеляристами!

Ранним ноябрьским утром я пришел в ателье «Меховые изделия» заказать себе шапку. Давно уже старый друг нашей семьи оленевод и охотник прислал мне шкуру молодого олененка. «Сшей себе настоящую шапку, — писал он. — А то ходите там в Москве бог знает в чем, страх берет за вас, того и гляди уши отморозите». Я все откладывал осуществление доброго совета друга. Но тут пришлось: предстояла длительная командировка на Север, куда в шляпе или кепочке не сунешься.

Приемщик, разбитной чернявый паренек, помял шкурку в руках, посмотрел на свет, зачем-то подул на мех и, небрежно бросив ее на прилавок, сказал:

— Шапка будет готова через месяц.

Такой срок меня не устраивал.