Андрей Юревич - Психологи тоже шутят

За простоту и очевидность набора предметов, которые должен знать будущий психолог, как и за все хорошее, приходится платить. Главная проблема состоит в том, что даже тех, кто умеет что-нибудь запомнить, считать и писать, не так уж много и, в силу общей интеллектуальной деградации нашего общества, становится все меньше. Как правило, наши сограждане умеют лишь что-то одно или вообще ничего. Именно поэтому наши крупные банкиры, безусловно, умеющие считать (обычно начиная с миллиона), при этом, как правило, не умеют писать, а Шекспира считают знаменитым футболистом. По той же причине умеющие писать и знающие, кто такой Шекспир, обычно не умеют считать. И вполне справедливо, что именно они в нашем обществе самые бедные: зачем деньги тому, кто все равно не может их сосчитать?

В результате, требовать от абитуриента, чтобы он равно хорошо знал и математику, и русский язык, и биологию, и иностранный язык, по меньшей мере абсурдно. Таких не нашлось бы в достатке, даже если бы конкурс на психологические факультеты был не 10, а 100 человек на место. Выход прост: требовать, чтобы абитуриент прилично знал хотя бы что-то одно, а все остальное — понемногу. Поэтому в психологических вузах существует иерархия экзаменов: самый главный сдается первым, а все последующие поэтапно убывают по значимости. Первым резонно сделать наиболее трудный экзамен, требующий проявления наиболее дефицитных способностей, — с тем, чтобы он срезал основную часть «абитуры», а те, кто остался, если они не одержимы манией стать психологами, сами от страха забрали бы свои документы.

Раньше считалось, что самое дефицитное интеллектуальное качество — умение считать, и это было понятно, поскольку в виду тотального дефицита материальных благ считать у нас было нечего. Поэтому первым шел экзамен по математике, который вполне исправно выполнял свою функцию нанесения главного удара по абитуриентам. Оставшихся добивало сочинение, после чего экзамены по истории и биологии превращались в пустую формальность, поскольку количество уцелевших абитуриентов и количество вакантных мест практически уравнивались. Поэтому экзамен по истории выполнял функции не теста на склероз, а идеологического контроля: а вдруг среди умеющих считать и писать окажутся идеологически не лояльные? (Исторический опыт учил, что таковые, в основном, заводились именно среди грамотных). Ну а экзамен по биологии вообще был пустым ритуалом и сводился к задушевному разговору о клетках и мембранах, безвредному для обеих участвующих в нем сторон.

Сейчас набор экзаменов несколько изменился, но их суть осталась прежней. Способность что-либо запомнить неплохо диагностируется и экзаменом по биологии. Ведь запомнить размер клетки в ангстремах ничуть не проще, чем дату Куликовской битвы или имя какого-нибудь из наших многочисленных вождей. Ту же функцию исправно выполняет и экзамен по иностранному языку, который в состоянии полного склероза не сдать. Так что отмененный экзамен по истории по большому счету и не нужен. А его идеологическая функция тоже перешла к экзамену по иностранному языку: сейчас правильной считается не патриотическая, а космополитическая ориентация, если же человек еще до поступления в вуз удосужился выучить чужой язык, он явно ориентирован правильно, т. е. заряжен на эмиграцию. Так что система вступительных экзаменов, с которых начинается путь в психологи, сохраняя преемственность своих главных целей, вместе с тем идет в ногу со временем. И это очень хорошо.

Один из законов, открытых самым известным ученым всех времен и народов — мистером Паркинсоном, гласит, что учеба приносит пользу лишь тому, кто учит, да и то, если он делает это за деньги. Данный закон, конечно, действует всегда и повсюду, но все же в наших российских условиях он нуждается в уточнении. Как известно, наши отечественные преподаватели денег за обучение студентов фактически не получают (то, что они за это получают, — не деньги). Подмывает сделать вывод, что по этой причине в наших отечественных условиях обучение вообще никому не приносит пользы: ни тому, кто учится — согласно закону Паркинсона, ни тому, кто учит — вследствие особенностей нашей страны. Но это не совсем так.

Рассмотрим поучительный пример. Один из преподавателей одного из наших самых престижных вузов начинает свои семинары такой задачкой.

Дано:

1. В нашем вузе обучается 1000 платных студентов.

2. Стоимость обучения — 7000 долларов в год.

3. 2000000 долларов ежегодно уходят на оплату аренды, коммунальные платежи и т. п.

Вопрос:

Куда деваются остальные 5000000 долларов?

Сообразительные читатели, наверное, уже нашли ответ, а наиболее толковые из них уловили и его связь с законом Паркинсона. Правильно, в наших российских условиях учеба не приносит пользы ни тем, кто учится, ни тем, кто учит. Но зато приносит пользу, и немалую, руководителям тех, кто учит. Эмпирически доказано, что эта польза прямо пропорциональна начальственному уровню руководителей. Ходят слухи, что через нашу образовательную систему сейчас ежегодно проходит около двух миллиардов долларов, и нетрудно сообразить, кому именно они достаются.

Отсюда легко понять и то, для чего нужны студенты: для того, чтобы начальники их преподавателей могли прилично жить — так, чтобы им не было стыдно ни перед руководителями других ведомств, с которыми они часто общаются, ни перед представителями престижных международных органов, членами которых они являются. Стыдно не за себя, конечно, а, как говорил герой известного кинофильма, за державу. И поэтому каждый студент с самого первого приземления на студенческую скамью должен осознавать, какую важную государственную роль он играет.

Не все вузы, впрочем, могут позволить себе драть со студентов семь тысяч «зеленых» в год и не все способны найти тысячу желающих отдать эти деньги. И в этом состоит главное несовершенство нашей образовательной системы, иногда вынуждающей даже начальников, а не только рядовых преподавателей, искать заработки на стороне. К примеру, ректор одного из наших региональных университетов по совместительству является владельцем оптового рынка.

Хорошо известно, что, если театр начинается с вешалки, то вуз и научно-исследовательский институт — с туалета. Прекрасно понимая это, директора наших НИИ, как только у них появились какие-то деньги, начали возрождение отечественной науки именно с ремонта туалетов, стараясь придать им евростандартный вид. По этому же пути чуть позднее пошли и ректора наших вузов. И он себя, безусловно, оправдал. А одного известного среди наших психологов поэта, скрывающегося под псевдонимом Г. М, первостепенная роль туалетов в жизни отечественных вузов вдохновила на такие стихи: