Неизвестен Автор - Салон 1-67 - Сборник любительских околоюморных текстов от Anekdot,ru

Володя без адреса

Осушим глаза и бокалы! И снова наполним - пора! Хмельным и нестройным вокалом Прогоним тоску со двора!

Spiritus

"Московское время - четырнадцать часов", - доносится из приемника трагический голос. Раннее утро, солнце еще не село, я валяюсь в постели, а телефон уже трезвонит вовсю, подпрыгивая как пейджер на углях. - Ну, чего еще там - с сожалением прерываю медитативное удовольствие от разглядывания больших пальцев на ногах. - Але, да, привет, все в порядке, не жалуюсь, ну, жаловался, но вчера и не тебе, не телефонный разговор, ну, счастливо? что, нет? ах, вечер, ах, сегодня, ну да, замечательно, салон? Знаем, никогда не нравилось. Покормят? да знаем, никогда не наедались. Что за обстановка - приносят маленьких бутербродиков, из которых торчат сосновые щепки, канапе, черт побери, а ты же знаешь, у меня аллергия на хвойные породы - помнишь, как я долго аллергировал, упав в прошлом году с новогодней елки в фонтан? то-то! ну, так этих канапей нужно 46 штук, чтобы составить нормальный бутерброд. Что? да, считал, да, составлял - труднее всего скрыть раздражение и, вынимая из них эти занозы, с удовольствием прислушиваясь, как гулко падает в бездонный желудок номер эдак тридцать пятый, отвечать какой-нибудь назойливой даме ну, какие там умные мысли, когда я ем - я глух и неадекватен, да что Вы, как интересно, нет, я не голоден, я вчера завтракал, что Вы говорите, на всех гостей предназначено? надо же, все 46 штук? Ну, а водка у хозяев, хотелось бы знать, не пропорциональна закуске? А эти придирки к поведению - не в ту кадку не с тем фикусом плюнул, не об тот рояль бычок потушил, не так петарду запустил во время исполнения романса, не те слова, да не при тех дамах, да не тем тоном произнес. Они, видите ли, изячные, а одна такая изячная медведица игриво плюхнулась мне на колени с разбегу - месяц в гипсе, оно мне надо? Одну плечом легонько задел - она, правда, лбом об косяк - два слоя пудры стерла, так она мне таких словей и в таких пропорциях наговорила, я только понял, что харизма у меня не та, и не на том месте. А форма одежды номер раз - фрак с босоножками? И с ехидцей мне так, вежливо, - застегните пинжак - у вас волосы на груди видны. Сквозь футболку пробиваются. Джинсы не поглажены, уши растрепаны. А эти гости, ой, смотрите - вон тот хлипкий старик - гений, титан, глыба, матерость. Этой глыбе уже пора себе упаковку потверже подбирать, дома сидеть, инвентаризацию проводить - кости пересчитывать, так нет - и ему канапей подавай. И еще кого-нибудь, шоб разжевал. Молодых талантов - не счесть. Пегасы так под окнами и ржут, музы антенну раскачивают - прием плохой. На лбу у них глубокая поперечная складка - явно шрам от аппендицита, а они ее хмурят и важно так ходят - от шампанского к коньяку. Подождите - хватают за локоть - вот этого Вы разве не узнаете? Конечно, нет, разве он Кобзон, чтобы его все узнавали? Ну, и самое приятное - дамы. Ограниченный контингент. Некоторые причиняют удовольствие, но редко и не по четвергам. А в салоне у них еще Кюхельбекер бывал - до сих пор боятся пол помыть. Нет, нет, не пойду, извини, занят, болен, вечером провожаю поезда, все верно, совсем не так, как пароходы. Да-да, нет-нет. Ну, пока. Фу-ух. Тем более, приглашен я уже в Cалон. А Cалон - салону рознь... Лентяй

Понедельник, 7 декабря 1998

Выпуск 2

Ежинька

Все! Я закрываю глаза! Я лечу вниз и в сторону! Воздух свистит у меня в ушах. А может, это не воздух? Ну, конечно, это же я сама свищу. И откуда я знаю эту мелодию? Что-то спина чешется... Б-г мой! Да у меня крылья растут!!!!!! Зачем? Я не хочу! Ведь, если у меня будут крылья, мне придется лететь вверх, а я не хочу, не хочу! Фуф, вроде обошлось... Как же все-таки замечательно падать! Руками пытаюсь ухватить струи воздуха. Вот! Поймала! В одной теплый, в другой холодный. Ладно, отпущу.... В животе как будто миллион крохотных мотыльков, порхающих в беспорядке и сгорающих от пламени сердца. Ой! Почему вдруг так спокойно и тихо? Любопытно, но глаза не открою. Пусть кто-нибудь придет и решит, что я разбилась. А я так и буду лежать, задерживая дыхание. И каждая косточка моего освобожденного тела будет наслаждаться бесконечным спокойствием. А в мозгу будет звучать все та же неизвестная, но до боли знакомая мелодия. А, впрочем, никакой боли, сплошной восторг!!!!!

Сонюша

В пространствах сада городского, среди газонов и аллей, детей, колясок, голубей, как запах роз, возникло слово. Тревожный, напряженный звук метался, путаясь в цветах, взметал с дорожек легкий прах, летел, как бабочка из рук. Разлившись в воздухе весеннем, перебивая тишину, бросая отзвуки и тени, взлетая круто в вышину, собою наполняя свет, возник таинственно сонет.

Хрюша

Зима Медленно. Медленно. Гудящие ноги - неудивительно, натрудились-то сегодня, находились, насиделись, да так, что на ягодицах две мозоли выросли, переставляются. То есть, не двигаются, а именно переставляются, внешней силой, даже и не мной - ШЛЕП! - как камень, падающий на подушку из мха, болотную, проседающую, но не рвущуюся, и сразу второй, рядом, в полуметре. И по стеклу босыми ногами. Режется, не ноги, но взгляд - на куски, на полоски, на фантики. Нет, не босыми - но тяжелыми кожаными ботами, не чеканя шаг, но шаркая; не по стеклу - но первый снег лежит осколками, мириадами блестящих кусочков (Кай, ау! Давай ко мне, счастья не будет, зато работы - навалом, собирай свою вечность, строй замок, не песочный, и не розовой мечты, но бело-прозрачный, "бриллиантовый", воистину чистой воды), битый и разбивающий фокусировку зрения. Есть предел числу объектов, и достигается он мгновенно - зажмурюсь. А ведь сейчас ночь. Темно. И только звезды перед глазами - предо мною небо... Звезды в глазах. Я в небе. Ее глаза - звезды. Я - небо. plt

Е*** Актриса Осень Как хороша была прошедшая осень на берегах Потомака! Жужжит движитель машины, шелестит флейта Баха в салоне. Мягко, уютно, укачивает. Вот и Конститьюшн Авеню. Слева прячется Университет Джорджа Вашингтона и Департмент оф Стейт ("Госдеп"), а чуть дальше проглянет за лужайкой Белый Дом. Справа Мемориaл Линкольна и Мемориaл Американских Ветеранов (..., Корея, Вьетнам,...), чуть дальше "Фаллос". Впереди - Капитолий. Надо бы свернуть на Пенн Cтейт Авеню... Но так приятно трястись по ухабам Американской Конституции, что едешь и едешь аж до Стайшн. А то заткнет тебя пробка... Какой театр порой ожидает нас здесь. Вот "сладкая парочка" в джипе "Джимми", каждый тяжелее 120 кг, лениво ворочается и позевывает, отчего их немаленькая машина подскакивает, колышется, как шаланда, и очень хочет побыстрей поехать. Тяжело... Вот негритянская парочка в старенькой потрепанной "Хонде". Окна настежь. Эту машину раскачивает ревущий рок. Сидишь, наблюдаешь за их мимикой, вспоминаешь Дарвина. Видели? А вот благочинное семейство в вэне. Трое или четверо детей, папа, мама... То ли прямо из церкви, то ли прямо в нее. Такие чистенькие, свеженькие. Сидят неподвижно. Наверное, творят молитву... Впереди "маленький лимо" с группой азиaтcких (японских?) бизнесменов (политиков?) Суетятся, поглядывают на часы, непрерывно звонят по сотовым. По сторонам не смотрят, а смотрят в телевизирь. Акулы, словом... Чуть-чуть сдвинулись... Декорации меняются. Вот внизу сидит обжигаюшая блондинка в "Порше", шумно поигрывая акселератором. Вся она спортивная, устремленная и более скоростная, чем ее машина. Как с боди, так и с билдингом у нее все ОК... Слева стоит полицейский "Шевроле" с парой усталых полицейских. Как он здесь оказался? Видно, что им уже все до фени. Скорей домой, поесть, поспать. Мусорки... В машине с дипномерами величественно восседает нечто в цветастом платье и тюрбане. Догадываешься, что это представитель дружественно развиваюшейся африканской державы, идушей по пути строительства капитализьма. Он спокоен и величествен. Видно, завтрак был ему привычен (здесь ведь есть все)... Четверть часа, полчаса... Интересно, чем это кончится? Терпение, только терпение! Поравнялся с трехосным "Линкольном". Стекла затенены наглухо, изоляция, как в танке, но понимаешь, что там помимо бара, есть еше и уютная спальня. Пока такой проедешь весь, пройдет еше полчаса. И тут... Из открытого верхнего люка вылетает крахмально белый лифчик и плюхается на длинный капот соседнего "Бентли". Немая сцена, как написал бы Н.В. Гоголь. Куча свидетелей публичного "безобразия". Как средь бела дня, в самом сердце, можно сказать, напротив? О, времена, о нравы! Впрочем, откуда гниет рыба?.. Затем "пробка" оживляется, кто-то явно путь продолжать уже не в состоянии, кто-то из окна кричит: "Еше!", пуритане "ставят очи горе"... Это оживление странным образом рассасывает пробку. Путь свободен. Скорость нарастает. Декорации исчезают. Актеры разбредаются готовить завтрaшний спектакль. Шторки... Badman