Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю

Изо всех моих магазинов приходили восхищенные отклики.

Мы с Мари так увлеклись этой работой, что были даже немного недовольны, когда этот день бала приблизился.

- Завтра должен быть бал! – устало сказала я.

- Мы еще не выполнили все заказы! – строго сказала Мари.

- Я же не ежик! – вздернула нос я. – Я тоже хочу получить удовольствие.

- Мы на этом бале заработали уже сотни тысяч, – не сдавалась Мари.

- И косоглазие, – невинно добавила я.

Мари вздохнула.

- Было так интересно...

- Ну ладно, – сдалась я. – Сколько там...

- Я так и знала... – радостно сказала Мари.

- ...что ты лошадь, – невинно продолжила я ее предложение.

Она захохотала и замахнулась на меня рукой...

Впрочем, составление платьев было для меня мастерством. То есть я четко знала, как психологически убрать ощущение полноты, сделать женщину более тонкой за счет психологических нюансов, проявить красоту ее лица, подчеркнуть те черты, которые сделают ее привлекательной, как скрыть недостатки лица с помощью драгоценностей и помады. Платья рождались у меня быстрей, чем я видела в уме конкретную женщину, и гораздо быстрей, чем я могла зарисовывать... Ты уже просто думаешь платьями, как поэт строчками... А громадный опыт и знания позволяли почти мгновенно решать ситуацию... Широкая практика, знание одежд сотен народов, позволяла мне находить такие решения, которые выглядели по меньшей мере оригинально и неожиданно эффектно. Тем более, что это на один вечер, оно не успеет надоесть...

Пусть теперь не спят портнихи...

Отослав наброски экипажем и успокоив таким образом движение совести Мари, я уснула прямо в одежде...

Но я так и не успела поспать.

- Подъем соня! – это какой-то гад решил поиздеваться над нашей девочкой, которая только закрыла глаза после бессонной ночи.

Я лягнулась.

- Ма, она спит в сапогах! – восторженно закричал чей-то голос.

Я поняла, что это настоящий садист.

- Дайте мне поспать хоть часик, – пробормотала я.

Но не тут то было. Какой-то изувер пытался стащить меня с кровати.

- Люди, я только что уснула! – взмолилась я.

- Дай ей поспать немного, – услышала я голос матери. – Совсем заморился ребенок.

- Да этот ребенок ростом с меня! – обиженно сказала Мари.

- Я это тебе припомню, – сказала я.

- Она не спит!!! – радостно завопила Мари, пытаясь растрепать мои волосы.

В общем, я встала. Вы понимаете, с каким настроением.

- Как ты себя чувствуешь?

Садистский вопрос. Хуже всего может быть только пресловутое: “ты спишь?”.

- Ууу, – ответила я, пытаясь приглушить боль в голове.

Я и подумать не успела, как опять уснула. Только блаженно уловила сквозь сон, что меня куда-то несут. Это было так хорошо... Блаженство близко, ибо откуда-то потянуло свежестью, очищающей душу... Рай...

- Раз, два, три...

А потом у меня появилось блаженное ощущение, что я зависла в воздухе и полетела.

- Полетели, – простонала от удовольствия я. – Летаю во сне!

- Аааа!

А потом у меня появилось ощущение, что я попала в что-то холодное.

Плюх!

Брызги полетели во все стороны.

Застонав от ярости, я заработала руками, ибо меня бросили в холодную воду. Тысячи холодных иголок воткнулись в тело. Я заорала во все горло.

И полностью проснулась в бассейне.

Точно метеор я вылетела из бассейна, куда какой-то садист специально налил ледяную воду из колодца. Куда и сон делся.

Конечно, первое, что я увидела, это Мари, которая стояла на краю бассейна, сунув руки в боки, и хохотала во все горло. Кто же еще!

Помогавшие ей нести меня слуги стремительно разбегались во все стороны. Я успела заметить Джексона.

- Я тебе припомню! – крикнула я ему вслед. Но он не остановился. Зная, что если я его поймаю, то будет очень больно.

- Ну?! – угрожающе спросила я Мари.

Она тут же подала мне полотенце.

- Двенадцать часов дня! – ответила она. – Пора одеваться, ведь нам выезжать в пять часов...

Я захлопала глазами и выглянула в окно. И вправду, день уже перешел давно за свою половину.

- И почему меня не разбудила раньше?! – разъярено сказала я ей. – Как же я успею одеться за пять часов?

Тщательно вымывшись в горячей воде, причем мои косы яростно терли три женщины, в том числе и Мари, чтоб они быстрей высохли, я отдала последние приказания. Как известно, женщине на одевание надо много часов.

Я выкупалась, привела себя в порядок и почувствовала себя человеком. Всюду чувствовалась хорошая нервозность, характерная для важного события. Китаец сидел, и, не в силах успокоить волнение, кидал свои ножи в дверь. Это понятно – бал! Все поглядывали при этом на меня, точно я была именинницей.

- Это твой первый бал! – торжественно сказала мама. Даже граф глядел на меня, и в глазах у него, кажется, были слезы.

Неужели я так плохо выгляжу? – подумала я.

- Как быстро она повзрослела, – сказал граф. – Я же помню ее совсем маленькой хулиганкой... Нагло спрашивающей меня, кто я такой и что мне от нее надо...

В глазах у мамы были настоящие радостные слезы, точно я собиралась сегодня взрослеть.

- Вот ты и выросла, мой кукленок, – ласково и немного печально шепнула она мне, обняв меня.

Я посмотрела на нее в первый раз полными от слез глазами.

- Мама, – тихо сказала я.

Она прижала меня к себе.

Мы замерли, простояв так не знаю сколько. Знаю только, что на душе у меня было хорошо.

- Пора одевать платья! – ворвалась в комнату легкая, как перышко, Мари, весело кружась и сама подпевая себе у зеркала. На ней было очаровательное, легкое, прекрасное детское платье, делающее ее совсем юной девочкой. Точно весна ворвалась в дом. Она сделала его сама.

- Золушка, – шепнула я ей, только сейчас заметив, как она похожа на маму.

- Ну как? – спросила она нас. Они с мамой были вылитая копия друг друга – рост, фигура, лицо – все.

- Отлично! – выдохнули мы обе. Это было лучшее, что она до сих пор делала. Но я сейчас видела в уме на ней свое платье, и эта фантастическая картина, признаться портила удовольствие от ее творческого успеха. Рядом с моим платьем оно было крошкой и совсем не смотрелось, и я боялась ее обидеть и погасить ее пробудившуюся веру в себя, когда покажу свое, ведь она так талантлива! Ах, я всегда такая серьезная и солидная, строгое искусство, хотя иногда рядом с громадной симфонией так прекрасно звучит легкая напевная детская песенка.

- А ты в чем поедешь?

- Я сделала тебе платье, – разочаровано сказала я. – Но ты справилась сама.

Она довольно улыбнулась, напевая, и показала мне язык. Я заметила, что она слегка подкрасила глаза, чтоб они казались еще больше – большими и детскими.

Заметив, как я расстроена и огорчена, сестра, как всегда, сострадательно смирилась и поспешила мне на помощь. Ведь я чуть не плакала.