Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю

Мне это не понравилось. И я ловко, как мышка, что лазит по каким угодно стенам, вдруг сосредоточилась, и, быстро-быстро, вжавшись и буквально ввинчиваясь в стену, поползла вверх, учитывая неожиданную хрупкость камня последнего этажа.

На этот раз я не стала ждать, а, тщательно страхуясь и загоняя нож в щели покрошенного ветром цемента, очень быстро скользнула по карнизу... Несколько мгновений, и я добралась до ближайшего окна, вышибла рукой форточку и была в доме, насвистывая...

Подойти с оформленной дарственной на подпись к отцу, я, естественно, не решилась, ибо интуиция говорила мне, что сейчас меня просто убьют и выпорют на месте вместо подписи. И даже не посмотрят, что этого сделать невозможно...

А вот то, что я теряю боевую хватку, и оказалась нечувствительной к опасности, меня насторожило. От сладкой жизни выпадают и портятся зубы, а фигура слабеет...

Естественно, я шла так, чтоб появиться на глаза отцу, который был после моих приключений в хорошем настроении, потому обошла те места, где он мог мне встретиться за сто метров, молча, и так, чтоб меня никто не увидел...

То есть я шла к отцу через четыре комнаты четыре часа, через озеро, час купания, прогулку на коне и тренировку с китайцем, так спешила... Мне почему-то казалось, что чем раньше я приду, тем лучше... Но вот приступы трудолюбия, периодически овладевавшие мной, все вставали на пути...

За это время я сменила власть в замке... И начала отдавать приказания, как его изменить, что изменить, и как изменить... Что, кого нанять, что сделать...

Мама всегда говорила, что даже ее удивляет, как я крошечными изменениями могу превратить унылое в прекрасное, так что все словно освещается и дивно преображается... Клевета, конечно, но за долгие годы обустройств и переездов, развиваемая японцем и китайцем в чуткости к красоте, я действительно была, как говорила мама, гениальным дизайнером...

Я очень скромна.

Кое-какие комнаты я сейчас, пока полностью переделаю, обустраивала сама.

После двух комнат, мажордом, увидев результат, широко открыл глаза. И если до этого он сопротивлялся, то теперь стал повиноваться молча, быстро и без слов. И заставил бегать других, как-то странно смотря на меня.

- Вот это профессионализм... – про себя пробурчал он. – Дурацкое впечатление, что она все держит в голове, все видит, все помнит, все понимает и все направляет, доводя до результата... Как это было можно заставить даже старых слуг так шибко бегать?

Я промолчала, отправив его по поручению. За дни безделья я все продумала и спланировала, все подготовила и даже вызвала нужных людей в замок, и теперь тут просто все взорвалось работой... Каждый получил четкие и определенные задания в соответствии со своими способностями...

Мари всегда удивляло, почему слуги безоговорочно начинают подчиняться мне после того, как увидят первый-второй результат своей деятельности, и делать все так быстро, четко, даже заискивающе, что люди просто ахали... Хотя мама тысячу раз говорила ей, что это результат ощущения ими чудовищного профессионализма и участия в сотворении такого прекрасного дела...

- Хоть прошло пол дня, замок уже преобразился полностью, так светло дышать и смеяться, – услышала я за дверью сдавленный шепот. – Здесь уже хочется жить всегда и вечно... Просто не верится, как светло, по тонкому изысканно, точно ее сердечишко во всем горит, стало повсюду... И так всюду сердечно тепло, уютно и как-то нечеловечески красиво... – вздохнула служанка. – Точно на картинах этого Вермеера, которого она повесила в своей комнате. Даже у меня сердце сжимается и вздрагивает, и дух захватывает, так легко, а ведь я с детства здесь... Правда ли, что она челенджинг, подмена лесного народца, потому отец не хочет признавать ее?

Вздохнув, я вышла в зал, прикрыв дверь. Обидно было до слез. Кому нравится, когда даже слуги считают тебя нечистью и сволочью, эльфийской королевой?

Я увидела двоих отлынивающих слуг, но, на их горе, я прекрасно помнила, что они должны делать. Увидев меня, они вздрогнули. А я жестко отправила их точно туда, где они должны быть. Пообещав все сегодня же проверить.

Униженно кланяясь, хотя я их об этом не просила, и, наоборот, со слугами была на короткой ноге, они, жалобно глядя, бешено бросились работать...

- Ну кто же сказал, что это девочка? – жалобно выдавил один другому на бегу. Они быстро бегали.

Я вздохнула, что хоть аристократов нет. Слава Богу, как они мне надоели, когда пялились! И тут же поняла, что ошиблась.

В следующей комнате их стояло трое, и все трое напряженно смотрели на меня. Я поняла, что они видели, как я командую, но сделала вид, что горничная, чтобы пройти мимо. И еще я поняла, что они порядочно пьяны и набираются храбрости.

Судя по одежде, это были очень знатные молодые и слегка уже пожелтевшие люди.

Один из них, бородатый высокий мужчина, напряженно глядел на мое лицо с какой-то болью, резкостью и дерзостью, точно он набирался сил сказать мне что-нибудь нехорошее и явно нелицеприятное.

Они все мрачно смотрели на меня.

Я бросила на них косой взгляд – происходило нечто странное – неужели обезьянка отрыгнулась?

- Ваше величество! – вдруг шагнул один из них, и упал на колено. – Я люблю вас!

Я отпрянула. Все понятно, моя кличка стала им известна, и джентльмены хотят повеселиться. Их надо было быстрей выкинуть самой, пока этого не заметил китаец, он их просто убил бы или кастрировал, независимо от титула, наклонности и сана, а отцу неприятности ни к чему.

- Ваше величество, – хрипло сказал бородатый. – Вы не должны здесь быть! Вернитесь обратно, прошу вас, пока еще никто не узнал... Вы не можете позволить себе так себя вести... Я люблю вас...

Человек пьян окончательно – сделала вывод я. Сколько ж это надо было выпить? Они явно пили всю ночь, судя по виду и запаху, а сегодня еще и похмелялись... Недаром, они стоят возле бочки...

Он крепко держал меня за руку.

- Моя королева... – моляще прошептал он с болью.

- Я только горничная... – пролепетала я, смутившись, как Роза. Наша служанка. Я была такая нежная, такая смущенная, папа мог гордиться. – Вы в чем-то ошибаетесь...

Я хорошо лепетала!

Они обступили меня. Они чувствовали свою силу.

Я чувствовала нож, примотанный над мокасином.

- Служанка?! – пьяно удивился на коленях, странно растягивая гласные буквы. – А как насчет ночки с лордом? Покажи мне двери рая...

Он попытался потянуть меня на себя вниз.

- Не знаю, попадешь ли ты туда... – сквозь зубы процедила я, коротко рубанув его ладонью по шее и отправляя его в рай.

Его поведения мне стало достаточно с головой. Чтобы отец не думал и не говорил, но за такое убивают, и очень извращенно.