Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю

Алмаз был очень большой...

Лица “графов” стали белыми...

Пристав этого не заметил.

- Да они пьяные... – извиняюще сказал он. – Может вызвать вашего отца, чтобы они исправили все к вашей обоюдной выгоде и чести, леди?

И внимательно присмотрелся к ним.

- О! Это граф Люксембургский... Это герцог Джордж... А это... О! Это Вооргот!!! А вы хотите... – он хмуро начал оборачиваться ко мне. И тут его взгляд упал на мое лицо... – ...Казнить их? – быстро заискивающе предложил он, продолжив предложение и побледнев как полотно. Отчего-то лицо его вытянулось в ужасе... И он встал во фронт. Он взмолился: – Но они просто пьяные, ваше...

- Ну так пусть протрезвятся на галерах! – безжалостно оборвала его я.

Он со всех ног бросился исполнять приказ, кажется, боясь, чтоб я не передумала и не придумала чего-нибудь хуже. Я поморщилась. Я сама не любила себя в эти минуты той жесткой безжалостной степени властности, когда люди бросались исполнять приказание, не думая... Мама всегда говорила, что в такие минуты ей на меня смотреть страшно и хочется склониться до земли. Но это было необходимо ребенку, если она хотела управлять отрядом взрослых мужчин в бою или громадными поместьями...

Я проследила ледяным взглядом за посиневшими теперь, после бледности, лицами аристократов, и тяжело вздохнула. Что-то было странное в поведении их и пристава, чего я не понимала...

Но, понадеялась, что раньше чем через восемь лет они домой не вернутся... Незачем отцу неприятности... Надеюсь, когда они вернутся, им будет не до того, чтоб портить нам жизнь... После галер вряд ли их будут принимать всюду...

По дороге домой мне попался жабеныш, и я его грустно рассматривала – такой же грустный и одинокий, как я. А потом положила в карман – я сестре должна была кое-что и еще не расплатилась... Я так люблю, когда человек кричит от восторга, обнаружив у себя в одежде, как под рождество, неожиданный подарок...

Вернувшись домой, я внимательно присмотрелась к лицу... Оно не было ни милым, ни красивым... Уродка! – вздохнула печально я. – Но почему-то в последние годы, когда я вытянулась, на меня стали обращать странное внимание... Даже сказать скандальное...

Пока я себя рассматривала в лицо и корчила зеркалу гримасы, поворачиваясь перед ним то туда, то сюда, мимо меня прошел юный джентльмен, которого я так неосмотрительно приняла за обезьянку...

Я посмотрела на него, сделав как леди книксен, но джентльмен, настоящий джентльмен, ни на что не реагирующий, меня не заметил. Он прошел мимо, как мимо стенки. Он шел в комнату Мари, и холодно не видел окружающих стенок.

Понятно, настоящие джентльмены не обращают на служанок никакого внимания.

Я с удивлением и с шоком поглядела на него, когда он поправил галстук, прежде чем постучаться. В модной полумаске денди, он был куда больше хвостатым, тем более что из заднего кармана торчал хвостик.

- Подумать только, до чего дошла дрессировка! – пожав плечами, ляпнула я.

Обезьянка стояла уже лицом к двери, и плечи ее дрогнули. Кусок кожи, видимый мне, стал медленно наливаться красным.

Но он был так похож в своей черной полумаске на обезьянку, что я против воли хихикнула. Клянусь!

- Говорить то ее научили, а вот правилам вежливости – увы... – печально констатировала я.

Обезьянка держалась изо всех сил, но тонкий лоск дрессировки уже слезал, и в ней начал проглядывать зверь. Сколько зверя ни корми... – вздохнула я. Она уже скалила зубы.

И тут я увидела блюдо с экзотичными фруктами, поднос, предусмотрительно захваченный с кухни.

- Банан хочешь? – ласково, чтобы не спугнуть, осторожно предложила я ей, осторожно взяв банан в руки и поднося к ее лицу.

Она оскалила зубы.

- Ну-ну, макакочка, это же фруктик... – ласково просюсюкала я. – А если сядешь на задницу, как тебя учили, получишь еще...

Видно я ошиблась в своих прогнозах. Зарычав и оскалив зубы, она кинулась на меня, явно норовя укусить, и еще махая кулаками.

- Тебя еще и боксу выдрессировали... – умилилась я, нырнув от его чудовищного удара, направленного мне в челюсть. – Да тебе цены нет, хочь в цирк устрою?

Я говорила только для того единственно, чтобы ее успокоить, ибо понимала, что слов она не понимает – рычит, брызгает слюной, пытается достать кулаками...

Наконец, это мне надоело. И я, связав и перекрутив приемом его руки, когда он в очередной раз вложил в удар всю силу и пролетел мимо, просто заломала и уложила, раскрутив его через давление на локоть и простой перехват руки у основания, обезьянку на пол лицом вниз...

Она стонала, ибо брякнула я ее безжалостно...

- Ты не переживай... – бормотала себе под нос я, успокаивающе и посыпая ее волосы пеплом... – Я же понимаю, что ты животное, а не человек, и потому не обижаюсь, что ты напало на леди... Глупо обижаться на осла, правда?

С этими словами я терпеливо выжимала ему фрукты на лицо и шевелюру, посыпая пеплом и мукой...

Чтобы обезьянка не гневалась, я ей совала ей в рот дольку апельсина, но она только пыталась укусить дающую руку, что-то угрожая с полным ртом и пытаясь плеваться.

- Ах, ты же насекомыми питаешься... – озарило меня.

С этими словами я поймала громадного паука, в страхе спрятавшегося от швабр под шкафом, которого заметила в углу снизу, сидя на обезьянке...

Увидев, как я взяла паука двумя пальцами сверху, обезьянка побелела и даже трепыхаться прекратила.

- Не волнуйся, не волнуйся, я тебе его дам... – успокоила я ее, – ты ее обязательно получишь, я не отберу такую вкуснятину. Я так и поняла, что ты этим питаешься... – ласково уговаривала я ее, стараясь успокоить дрожь аппетита, которая пробила обезьянку.

Лечить животных мне было не впервой, и даже обезьян, и я, ловко ударив ее по затылку, мгновенно сунула паука ей в рот. Каждый опытный африканский знахарь знает, как сделать так, чтобы скотина проглотила лекарство. Тут надо просто стукнуть вот тут.

- Вот так! – довольно сказала я, заметив, что та странно задергалась. – Вкуусно, миленькая?

Обезьяна что-то стонала, рычала, дергалась от дрожи...

- Я!

- Я!

- Еще хочешь? – догадалась я. И вдруг вспомнила про жабеныша.

Секунда, и он перекочевал ему в рот.

- Французский деликатес! – с удовольствием пояснила ему я. Тут главное знать, как ударить, чтоб несчастное животное проглотило пилюлю. А я ветеринар хороший...

Он лишь немного подержал его во рту, и мгновенно проглотил живого, прыгавшего во рту жабеныша...

- Надо же прожевать было, куда ты давишься... – укоризненно сказала я. – Вот, заешь веточкой, я же знаю, вы едите молодые побеги...

Тут я вспомнила, что обезьянка все-таки стукнула в дверь, потому что ее открыли изнутри. И, мгновенно вскочив, с криком, – леди Мари, к вам гость, – втолкнула упирающуюся заломанную обезьянку в дверь, закрыв ее за ней, чтоб она не удрала... А то, что она была разрисована липкими разноцветными фруктами и овощами, и даже посыпана пеплом и мукой, и перьями из маленькой подушечки, так это ж я любя, чтоб животный запах перебить, ибо от нее все еще немного пахло тухлыми яйцами...