Вейкко Хуовинен - Рассказы

Правда, он наметил конкретные меры. Прежде всего он решил, что не позволит высокому военному чину из дальней страны установить его личность. А для этого ему следует затаиться и вообще вести себя так, чтобы не привлекать внимание к своей персоне.

Все последующие дни он созерцал небо. К счастью, оно было покрыто облаками, и Фолке сообразил, что никакая камера не сможет фотографировать его сквозь тучи. Стояла слякотная погода, вокруг вихрился мокрый снег. Даже авиация во время войны в такую собачью погоду не летала, насколько он помнит. И все же, когда пришло время кормить овец, он тихо шмыгнул во двор, прикрывая лицо ладонью...

Фолке слушал прогнозы погоды и с опаской ждал, когда наступят ясные морозные дни. Тогда уж его грешная персона, передвигающаяся по земле, вполне будет доступна несущемуся в поднебесье спутнику-шпиону.

Он отправился в село и купил охотничий маскировочный костюм серых тонов, пятнистый, аляповатый. Одноцветный свитер, особенно темный, будет, очевидно, хорошо просматриваться зимой сверху. На чердаке Фолке нашел белый маскировочный халат, оставшийся еще со времен войны, и повесил его на гвоздь в прихожей. В дальнем закутке шкафа отыскал древнюю шляпу с бескрайними полями, которые так надежно укрывали лицо, что опознать его было невозможно...

Фолке Вяятая пребывал в твердом убеждении, что человека нельзя фотографировать без его разрешения. Однажды в составе группы ветеранов войны он побывал в туристской поездке в Ленинграде и Петрозаводске. Когда кто-то из туристов попытался сфотографировать очередь у продовольственного магазина, появился милиционер и конфисковал пленку. Так что, очевидно, у человека есть право уклоняться от фотографирования!

Неоднократно и в полный голос Фолке произносил в своей избе: «Меня не фотографировать!» Он заявлял об этом в таком категорическом тоне, что собака и кошка вскакивали всякий раз на ноги и, преисполненные решимости действовать, неотрывно смотрели на хозяина. У Фолке Вяятая была небольшая порубочная делянка в лесу. В ненастные дни он отправлялся туда спокойно, ничего не остерегаясь. Но в ясные морозные дни он надевал маскировочный халат. Позже, поразмыслив, он сосновой веткой стал заметать за собой лыжню. А то глубокая лыжня могла навести небесного шпиона на мысль о том, что в лесу что-то происходит...

В морозные дни Фолке передвигался по лесу осторожно, прячась под ветками, перебегая от сосны к сосне. Даже невзначай он избегал смотреть на небо, а упорно глядел вниз. Он не разжигал костров, ибо дымный столб мог вызвать у кого-то подозрения.

Он приволок из леса кучу сосновых веток. От крыльца его дома до дровяного сарая и старого хлева было около двадцати метров. Над тропинкой к этим строениям он сложил из веток маскировочный тоннель, по которому и передвигался в случае крайней необходимости. Но и тогда он неотрывно смотрел в землю, а его широкая шляпа была низко надвинута на самые глаза.

У Фолке Вяятая была привычка сидеть за столом, у окна, и читать газеты. А теперь ему пришло в голову, что спутник может сфотографировать его через окно, на фоне света лампы. И он повесил на окно маскировочную штору из старого одеяла.

Если ему нужно было сходить в амбар или баню, он следовал туда с пестрым зонтиком над головой, хотя на улице был сорокоградусный мороз, не предвещавший дождя.

И хотя деревня была нежилой, через нее все-таки иногда кто-то проходил. То компания охотников катила на лыжах по укутанному снегом полю, то мимо дома Фолке следовал консультант по вопросам лесного хозяйства. Дом Вяятая хорошо просматривался и с дороги, по которой часто хаживал почтальон. К Фолке в лес, на его порубочный участок, наведывался и агент лесозаготовительной компании и удивлялся, что Фолке уставился в землю и не разводит костров.

И если объектив спутника-шпиона был всегда начеку, то начеку были и людские глаза, неусыпные и бдительные...

Можно было ожидать развития дальнейших событий по старой знакомой схеме. Даже наверняка, вне всяких сомнений.

И уже стали поговаривать, что Фолке Вяятая свихнулся от одиночества...

Он выкидывал такие коленца, что вывод напрашивался сам собой...

И как долго это будет продолжаться, прежде чем...

Очевидно, уже кто-то побывал с докладом у местных властей по социальным вопросам. А кто-то другой навестил — разумеется по собственным делам — врача в местном медпункте и доложил, что пожилой человек идет с летним зонтиком над головой в трескучий мороз! И как доктор на это смотрит?

Рано или поздно кто-нибудь сердобольный непременно явился бы взглянуть на Фолке и осведомился, как он себя чувствует. Возможно, они предложили бы ему пройти обследования, полечиться или вовсе перебраться на жительство в село, в дом для престарелых. Там за пожилыми людьми обеспечен уход, там Фолке получит возможность жить и общаться с людьми.

И Фолке наверняка разгневался бы и выгнал бы гостей с топором в руках, а то и пригрозил бы ружьем.

И неизвестно, чем бы все это кончилось.

На пресс-конференцию некоего видного полицейского чина собралось много журналистов и представителей разных информационных ведомств. Ему ассистировали два известных врача. Эти важные господа задались целью проинформировать слушателей о комплексе мер, направленных на оздоровление нации.

Дискуссии велись уже на протяжении десятка лет. Врачи предостерегали, а муниципальные власти вслед за ними комментировали, в какую копеечку влетает деятельность по поддержанию здоровья нации, как она своим гигантским бюджетом грозит подорвать муниципальную экономику. Для сокращения расходов необходимо было немедленно предпринять реформы в различных областях государственной жизни. Так, были изменены различные платежи, предприняты попытки прекратить никчемную бумажную войну (безрезультатно), сократить чиновничий аппарат (то же самое). Да и можно ли, по правде говоря, ожидать сокращения рабочих мест и аппарата, если ведущие профсоюзные организации выступают как раз за укороченный рабочий день и обеспечение новых рабочих мест. Как сократить ассигнования на зарплату, если профсоюзы, используя нажим и благодаря забастовкам, все время способствуют увеличению зарплат, социальных расходов и дотаций на образование.

Ну а что, если попытаться сбить волну калек, больных, мнимых больных, пьяниц, курильщиков и наркоманов, волну, которая сокрушительно захлестывает больницы и оздоровительные центры. Пробовали — не получилось. Народ продолжает пить, курить, дебоширить, народ тонет в озерах, отлеживается перед телевизорами и становится все более немощным. Выдвигается лозунг: каждый должен получить право на бесплатное медицинское обслуживание, и это уже — политическое требование.