И. Муха - Музыканты смеются

Как-то критик и композитор гуляли по аллеям венского парка. Критик сказал:

— Пройдет сто лет, и здесь, в прекрасной аллее, воздвигнут памятник знаменитому композитору Брамсу. Люди будут любоваться памятником и спрашивать: "Кто это?"

— Что вы пишете только грустную, мрачную музыку? Слушатель хочет отдохнуть, повеселиться, уйти с концерта с радостным настроением. А вы?.. Напишите что-нибудь веселое, бодрое. И… распродажа пойдет веселее, — говорил однажды издатель молодому Брамсу.

— Попробую, — ответил композитор.

Через несколько дней он пришел в издательство с большим свитком.

— Ну что, получилось? — встретил его издатель вопросом.

— Не знаю, — ответил, улыбаясь, Брамс и положил перед издателем ноты.

Новое произведение начиналось так: "Весело схожу я в могилу".

Брамс высоко ценил талант Иоганна Штрауса. Однажды жена "короля вальсов" попросила его написать несколько строк в ее семейный альбом. Брамс взял перо и набросал первые такты вальса Штрауса "На прекрасном голубом Дунае". Ниже он сделал приписку: "К сожалению, музыка не моя. Йоханнес Брамс".

Один начинающий композитор обратился к Брамсу с просьбой оценить его сочинение. Брамс внимательно просмотрел партитуру, покачал головой, погладил бороду и, наконец, добродушно спросил:

— Где вы покупали такую хорошую нотную бумагу?

Один немецкий композитор написал песню на слова Шиллера и попросил Брамса прослушать ее. Брамс прослушал песню и задумчиво сказал:

— Превосходно! Я убедился, что это стихотворение Шиллера действительно бессмертно.

Малоодаренная певица, о концерте которой оповещали афиши, спросила Брамса, что он думает о предстоящем концерте.

Брамс спросил:

— А вы готовы к концерту, мадам?

— О да! Может быть, вы послушаете меня сейчас?

— Нет, нет, — живо возразил Брамс, — я только хотел узнать, сшито ли у вас к концерту платье и куплены ли перчатки?

— Разумеется, но почему вас интересуют эти мелочи?

— Просто, если бы вы не сделали всего этого, я рекомендовал бы вам отменить концерт.

Однажды Брамс, аккомпанируя посредственному виолончелисту, играл фортиссимо и заглушал своего партнера. Несчастный виолончелист в конце концов не выдержал и взмолился:

— Прошу вас, немного тише: я совершенно не слышу себя…

— Счастливец! — процедил Брамс сквозь зубы.

Брамс не выносил дилетантов, которые часто осаждали его просьбами прослушать их сочинения. Всеми доступными средствами композитор старался избавиться от таких посещений.

Как-то, выходя излома, в котором он жил, Брамс столкнулся с молодым человеком, поднимающимся по лестнице с большой связкой нот в руках. Молодой человек, не зная композитора в лицо, обратился к нему с просьбой указать, где живет Брамс.

— Здесь, на третьем этаже, — ответил композитор и спокойно продолжал спускаться вниз.

Однажды Бородин поехал с женой за границу. При проверке паспортов на пограничном пункте чиновник спросил, как зовут его жену. Бородин, отличавшийся рассеянностью, никак не мог вспомнить ее имя. Чиновник подозрительно посмотрел на него. В это время в комнату вошла Екатерина Сергеевна, и Бородин бросился к ней:

— Катя! Ради бога, как тебя зовут?

Рассказывают о случае, происшедшем как-то с Бородиным. Однажды, уходя из дому и предвидя, что во время его отсутствия к нему может прийти кто-либо из друзей, он приколол к входной двери записку: "Буду через час". Вернувшись через некоторое время и увидев записку, он огорчился:

— Какая досада! Впрочем, ничего не поделаешь — придется подождать…

И, вздохнув, устроился на скамейке в ожидании… самого себя.

Как-то Бородин пригласил к себе на вечер друзей. Играли его произведения, ужинали, беседовали.

Неожиданно Бородин встал, оделся и начал прощаться.

— Куда это вы, Александр Порфирьевич?

— Будьте здоровы, мне некогда, уже и домой пора: у меня завтра лекция…

Раздался взрыв смеха, и только тогда хозяин понял, что он у себя дома.

Во время концерта одного известного певца Марк Твен, смеясь, шепнул что-то своей соседке.

Войдя после концерта в артистическую уборную с тем, чтобы поздравить певца, он увидел его перекошенное от злости лицо.

— Милостивый государь, — сдерживая ярость, обратился певец к писателю, — вы скверно воспитаны. Я никогда не позволяю себе смеяться, читая ваши рассказы!

Знатная дама пригласила Марка Твена в свою ложу и в течение всего спектакля донимала его разговорами. После представления она предложила:

— Может быть, в следующий раз мы вместе пойдем на "Тоску"?

— О, это было бы очень интересно. Я еще ни разу не слышал вас в "Тоске".

Однажды Генрик Венявский, в то время начинающий скрипач, пришел вместе с товарищем к одному довольно известному музыканту с просьбой подарить им визитную карточку.

Знаменитость встретила молодых людей чванливо и неприветливо.

— А карточка Листа у вас есть?

— Нет, — ответил Венявский.

— А Рубинштейна?

— Тоже нет.

— Тогда и я не дам вам никакой карточки, — отрезал суровый хозяин и хотел было выйти из комнаты.

— Простите, — вежливо остановил его Венявский, — если бы у нас были карточки Листа и Рубинштейна, мы не стали бы обращаться к вам.

Некий петербургский богач — "покровитель искусств", приглашая на чашку чая Венявского, сказал как бы мимоходом:

— Кстати, прихватите с собой и скрипку.

— Благодарю вас от имени моей скрипки, — ответил музыкант, — но она чая не пьет.

К. Сен-Санс.

Карикатура Ш. Жиро

Однажды в каком-то светском собрании Камиль Сен-Санс аккомпанировал дуэту двух изысканных дам. Вдруг, сбившись с такта, дамы разошлись и запели кто в лес, кто по дрова. Мэтр остановился, положил на клавиши свои прекрасные руки и сказал:

— Простите, медам, но я был бы вам крайне обязан, если бы вы сказали, кому из вас двоих я должен аккомпанировать.

…Когда композитора спросили, насколько верна эта история, он ответил с некоторым раздражением:

— Да, это правда, но мне тогда было шесть лет!

Сен-Санс был приглашен на обед к близким друзьям. Он опаздывал, но все терпеливо ждали. Наконец отчаянно проголодавшиеся гости попросили хозяйку приступить к обеду. Все сели за стол.