Юлия Белочкина - Еврейское остроумие. Десять заповедей

И явился Господь финикийцу.

И предложил ему Тору.

— Почем? — спросил финикиец.

— Бесплатно! — ответил Бог.

— Не нужно! Зачем мне товар, который ничего не стоит?

И явился Господь египтянину.

И предложил ему Тору. Бесплатно.

— Не возьму. За бесплатные вещи обычно приходится очень дорого платить, ответил египтянин.

И явился Господь Моисею.

— Значит, правильно ли я Тебя понял, — переспросил Моисей, — эта Тора достанется нам абсолютно бесплатно?

— Да!

— Тогда — две! — потер руки Моисей.

Бог диктует Моисею Тору:

— Не вари козленка в молоке матери его…

— Подожди‑ка… А, я понял! Это значит: «Не ешь мясное вместе с молочным?»

— Да ты питии, что я тебе говорю: «Не вари козленка в молоке…»

— Ага, теперь я догадался! Надо иметь отдельную посуду для мяса и молока.

— Послушай, что ты несешь? Я же тебе ясно сказал: «Не вари козленка…»

— Все, ну теперь я наконец все понял! После мясного, прежде чем есть молочное, надо подождать шесть часов…

— Ладно, делайте, что хотите!

* * *

Спускается Моисей после своего бдения на горе Синай. Евреи сгрудились у подножия и молча ждут. Наконец Аарон не выдерживает.

— Ну, как?!

— Две новости: одна хорошая, одна плохая.

— Давай хорошую!

— Я торговался, сколько мог, и теперь у нас всего десять обязательных заповедей!

— О, ты молодец, Мойша! А какая же плохая новость?

— Прелюбодеяние вошло.

* * *

— Одни говорят, Моисей перед смертью сам запретил обозначить место, где будет лежать его прах: он опасался, что люди будут обожествлять его личность наподобие язычников. Другие утверждают, что могилы Моисея нет и вообще быть не может, потому что Моисея, когда он умер, ангелы тут же вознесли на небо…

Но настоящая причина известна мне одному. Моисей просто хотел избавить себя и своих единоверцев от позора: он‑то знал, что ему по сей день не поставили бы приличного надгробного камня.

* * *

Кое в чем евреи похожи па всех прочих — то, что им хочется, они делают, а в некоторых вопросах норовят манкировать. Например, традицию рядиться на Пуримшпиль в самые фантастические одежды и выпить столько, «чтоб не отличать Аммана от Мордехая», так это они пожалуйста, а не курить в Шаббат или поститься в Йом — Кипур — такой подвиг не каждому по плечу.

Евреи спрашивают раввина, почему надо всегда ходить с покрытой головой.

— Потому что в девятнадцатой главе книги «Исход», в четырнадцатом стихе сказано: «И сошел Моисей к народу…»

— Там же не говорится о головном уборе!

— Неужели вы могли подумать, что Моисей вышел к народу без кипы?!

* * *

Ангел в Шаббат призывает Бога посмотреть вниз. И действительно: один раввин играет в гольф.

— Я этого так не оставлю! — говорит Бог, и мяч после удара с 300 метров попадает прямо в лунку.

— Ничего себе! — удивляется ангел. — Тоже мне наказание!

— Самое то! — возражает Бог. — Пусть попробует кому‑то рассказать! А если расскажет, то кто ему поверит?

* * *

Деревенский еврей, недавно женившийся, плохо знает ритуал пасхального се дера и дает жене задание: пусть пойдет к дому еврея — кузнеца, подкрадется к окну и посмотрит, как тот это делает.

Жена идет, заглядывает в окошко — и что она видит! Кузнец колотит свою жену угольным совком.

Она возвращается домой и подавленно молчит. Муж спрашивает, что она увидела; она отказывается говорить. Наконец он приходит в ярость и принимается колотить ее угольным совком. Тут она сквозь рыдания говорит ему:

— Если ты все это знаешь, зачем посылал меня к кузнецу?

* * *

Раввин возвращался домой и по дороге увидел, что впереди идет Абрам. Раввин попытался его догнать, но с ужасом заметил, что тот заходит в китайский некошерный ресторан. Подойдя к окну ресторана, раввин увидел, как Абрам заказал целую тарелку ребрышек, креветок в соусе и прочие трефные блюда.

Как только он принялся за еду, раввин ворвался в ресторан и стал распекать его:

— Как ты можешь это есть! Мы считали тебя благочестивым и религиозным евреем!

Тогда Абрам ответил:

— Ребе, вы видели, как я вошел в этот ресторан?

— Так в чем же дело?! Обед прошел под наблюдением раввина!

* * *

Торговец — еврей из маленького местечка приходит в варшавский ресторан. Он видит, как за соседний столик приносят тарелку нарезки из ветчины разных сортов.

— Официант, принесите и мне этой рыбы! — просит торговец.

Официант нерешительно смотрит на его пейсы, наклоняется и тихо шепчет:

— Прошу прощения, господин, но это ветчина.

— О, теперь я знаю, как называется эта рыба!

* * *

В варшавский ресторан приходит еврей и громко требует печеного поросенка.

— Не надо так громко доказывать, что вы перешли в христианскую веру, — делает замечание метрдотель.

* * *

В варшавском ресторане ужинает богатый еврей. В конце вечера хозяин подходит осведомиться, понравилась ли ему еда.

— Во — первых, ваша еда некошерная, — кисло говорит гость, — во — вторых, неприлично маленькие порции!

* * *

Раввин отчитывал еврея, который заглядывал в окна публичного дома.

— Но, ребе, я ведь не совершил греха прелюбодеяния! — оправдывался юноша. — Ну что плохого, если я посмотрел, как выглядят эти женщины?!

На что раввин рассказал ему такую притчу:

— Мышь вылезла из норки и увидела, что ей приготовлена мышеловка, а в ней — кусочек сыра. Она рассмеялась: «Вот, приготовили мне ловушку, чтобы я в нее попала. Хорошо, что я такая умная и сумею сделать так, чтобы не попасть в ловушку. Я ведь отлично знаю: если дотронусь мордочкой до этого сыра, мышеловка сразу захлопнется. Что ж, буду остерегаться и ни за что не коснусь его, но понюхать сыр издали не опасно». И она набрала воздуху в ноздри, и еще, и еще, потом подошла немножко поближе, чтобы еще получше понюхать. Покружилась вокруг мышеловки, понюхала, подошла еще поближе — и в конце концов ткнулась в сыр, попалась и погибла.

* * *

Один из самых неудобных запретов заключается в том, что в шабес ничего нельзя выносить за пределы территории, которой владеет община. Чтобы обойти это неудобство, евреи в прежние времена окружали изгородью весь населенный пункт, где жила их община. Когда города укрупнились, появилась другая практика — евреи фиктивно покупали город, в котором они живут. Попросту говоря, давали деньги бургомистру, и он составлял формальную купчую. Однажды набожный еврей по поручению своей общины отправился к градоначальнику маленького местечка под Винницей, чтобы выяснить, нельзя ли им «приобрести его в собственность». В качестве цены он предложил десять рублей. Сначала это было воспринято как дурацкая шутка. Однако спустя некоторое время градоначальнику стало ясно, что еврей говорит серьезно. А когда он убедился, что сделка не влечет за собой никаких последствий, ни юридических, ни практических, то взял деньги и сказал: