Леонид Барац - Мексиканские негодяи

- Это же крыса, Антонио!

- У нас в доме завелись крысы, Мария. Надо вызвать кошку. А я вернусь в мировой океан, из которого мы все вышли… налей мне ванну, Мария, я побуду простейшим одноклеточным.

- Мария!

- Да, Антонио.

- Все, я решился. Я включаюсь в борьбу за президентское кресло.

- А чем тебя не устраивает твое, кожаное, на крутящейся ножке? Конечно, когда ты выпьешь, ты начинаешь крутиться на нем, пока не упадешь, но все-таки…

- Подожди, Мария. Не опошляй идею. Я против безальтернативности.

- Чего, Антонио?

- Смотри, Мария, всему на свете есть альтернатива: старикам – молодые, курицам – утки, бутылке текилы – другая бутылка текилы.

- Поняла, ежикам – кактусы, женщинам – мужчины…

- Стоп, Мария, для меня такой альтернативы нет. Альтернативой женщине может быть только другая женщина. Например тебе – Люсия, а иногда Хуанита, но это я называю плохой альтернативой.

- Что? Что ты сказал? Какая у меня альтернатива?

- У тебя такая альтернатива – либо ты немедленно замолчишь, либо я ударю тебя сковородкой по голове.

- А другой альтернативы у меня нет?

- Есть. Ты замолчишь, но я тебя все равно ударю… Гм… а о чем мы говорили? Ты что-то говорила про президента.

- Я? Это же ты что-то хотел от него…

- Я? А что?… Вот, Мария, вот так из-за тебя рухнула моя политическая карьера. А ведь я мог стать Черчиллем и произнести речь в Фултоне… или наоборот – Фултоном в Черчилле.

- Ой, Антонио, вот же опять альтернатива!

- Все, Мария, ты допрыгалась. (Удар сковородки). Пойду посплю… или нет… ну, вот, опять альтернатива. Дам-ка я себе сковородой по голове… или головой по сковороде… да что ж ты будешь делать! (Удар сковородки). Вот, теперь никакой альтернативы. (Упал).

- Мария!

- Да, Антонио.

- Смотри, как я налил текилу – ровно по самый краешек. Прямо тютелька в тютельку.

- Подожди, Антонио, я что-то не поняла. Текилу в рюмке я вижу. А где тютелька в тютельке?

- Что, Мария?

- Ну, ты же сам сказал, что ты налил текилу в рюмку, а тютельку в тютельку. Где обе тютельки?

- Мария, это такое известное мексиканское выражение…

- Знаешь что, Антонио, выражение «налей текилу в рюмку» еще более известное. Но текилу я вижу, а тютелек – нет. А их же должно быть две! Ладно, одну я бы еще могла не увидеть…

- Мария, это выражение означает «в самый раз»…

- Какой «раз»? Если бы ты пил только «раз»! Ты же пьешь целый день!

- Мария, ты знаешь такое слово – идиома?

- Что? Сам идиом! Напился – и сразу ругаться. Ложись спать, алкоголик! Даже тютелькой со мной не поделился, хотя бы одной!

- Нет, Мария, ты не идиома. Ты просто дура… Все, я пошел спать. Только попробуй мне присниться, я из тебя мягкое место сделаю… (Храпит)

- Мария!

- Да, Антонио.

- Я придумал нам невероятно прибыльный бизнес. Считай, что мы сказочно разбогатели.

- А до скольких считать?

- Ох, Мария, теперь это уже неважно. Хоть до миллиона.

- Один…

- Смотри, Мария, у нас в холодильнике десять куриных яиц.

- Два…

- Да не два, а десять. Мы поместим их в микроволновку, и буквально через минуту из них вылупятся цыплята.

- Три…

- Да не три, а тоже десять. Они снесут яйца,…

- Четыре…

- Перестань считать, ты меня сбиваешь! Мы их опять в микроволновку – и к концу дня у нас будет минимум 250 цыплят, не считая яиц, из которых они вылупились.

- То есть, у нас будет столько яиц, сколько куры не клюют?

- Точно, неси яйца! Ну, что, Мария, готовься, скоро я буду яичный король, а ты – яичная королева. А если бы у нас были дети, они были бы яичными принцами.

- Но у нас же есть дети!

- Какие же это дети? Это негодяи, сволочи, подонки… Им я как раз не дам ни песо, потому что… (Взрыв). Мария, что это?

- Это взорвалась микроволновка.

- А на сколько ты поставила яйца?

- На минуту.

- Все ясно, Мария. Цыплята вылупились из яиц максимум за 10 секунд, потом они стремительно выросли и превратились в кур, те начали расширяться – куры же при нагревании расширяются – а в нашей микроволновке тесно, она же МИКРОволновка…

- Да, помнишь, как ты напился и пытался засунуть меня туда? Ничего не получилось.

- Вот, а у меня редко ничего не получается, когда я хочу тебя куда-нибудь засунуть…

- Я придумала, Антонио! Нужно просто купить МАКРОволновку, и все туда поместится – и куры, и яйца, и даже я…

- Антонио, Антонио, пойдем скорее в магазин, я там видела платье моего размера!... А что ты молчишь? Куда ты смотришь?

- Открой шире дверь, Мария, и заходи. Здесь, в квартире все расскажешь…

- Ну, слушай, платье роскошное, оранжевого… (Ба-бах!!!)

- Какая все-таки прекрасная была идея – поставить на дверь эту чугунную болванку. А то – нужно платье, нужно платье! А вот уже ничего не нужно, и все довольны. И главное – тихо. Осталось похоронить Марию и убрать трупы этих негодяев управдома, почтальона и соседа, которые зашли ко мне до Марии. Пожалуй, сожгу квартиру, так будет проще всего. Все равно в следующей серии все будет по-прежнему… ведь мы так полюбились народу…

- Антонио!

- Что, Мария?

- Вот, смотри, здесь в газете «Мексика и жизнь» некролог. Эти негодяи пишут, что умер великий ученый Мигель Савио.

- А почему ты называешь их негодяями?

- Потому что они поздно опомнились? Написали о нем «великий ученый», когда он умер. Написали бы об этом, когда он родился!

- Что написали – «Умер великий ученый Мигель Савио»?

- Да нет, «родился великий ученый Мигель Савио, который откроет несколько новых физических законов, получит массу званий, премий и умрет в возрасте 62-х лет». Представляешь, как бы ему было приятно читать эту заметку, даже если бы ничего такого с ним не произошло?

- Но, ведь, только что родившись, он бы не мог это прочесть…уц

- Ты что, издеваешься надо мной? А сейчас, только что умерев, он что, может ее прочесть? Так что в этом смысле новорожденный Мигель Савио и только что умерший абсолютно равны.

- Да, ты как всегда права, Мария. Кстати, раз ты такая умная, может быть ты напомнишь мне, почему я должен ударить тебя сковородкой по голове?

- Ну, не знаю, может быть потому, что я толстая некрасивая глупая мексиканка с усами?

- Нет, сегодня, кажется, не поэтому, но, с другой стороны, чем не повод? Ну-ка, поворачивайся ко мне головой. (Удар). Все, день прожит не зря.

- Антонио!

- Да, Мария.

- Вот что ты лежишь и ничего не делаешь?

- Я не лежу, Мария, я думаю.

- О чем?

- О том как хорошо лежать и ничего не делать. Такое прекрасное занятие, непонятно, почему за него не платят деньги. Я бы очень много зарабатывал.

- А за что же здесь платить?

- Ну, как? Все прекрасное стоит денег. Ты же платишь, когда ходишь в музеи или в театры.