Сергей Прокопьев - Клизмой по профессионализму (рассказы и повесть)

Позже извинялась: "Откуда знала, думала, еще утащит что-нибудь с вешалки".

Сорвала с двух подушек наволочки, посыпалась вниз по лестнице. А навстречу Нина.

- Привет, сестра, - пролетела мимо с таким видом, будто вчера, а не два года назад, виделись.

Но притормозила через пару секунд:

- Ты поднимайся! Тут сахар продают. Тебе не надо? А твой где?

И унеслась, не дождавшись ответа, за дешевизной.

Потом, когда уже вместе отсмеялись, все не хотела поверить, что дешевого сахара нет.

- Ну вон же машина стоит, - подходила к окну. - Может, действительно продают?

Вспоминала Нина, лежа в ночи, хорошее, улыбалась сквозь тревогу под сердцем.

Как-то вернулась с работы, на столе записка: "Вам телеграмма, позвонить по телефону..."

В голову ударила молния: "Неужели мама?! Моих нет, значит, поехали за билетами на самолет". Ноги ослабли. В слезах пошла в квартиру напротив, звонить на телеграф. У соседки такой аппарат - замучаешься орать в него. Тут совсем отказал. Всезнающая соседка начала убеждать, что про телеграммы звонить можно до семи вечера, а уже девятый час.

- Тогда надо с Братском связаться!

И побежала к другой соседке. Из глаз слезы, в голове переполох, собирается звонить сестре, но в руке бумажка с номером телеграфа, набирает его.

- Братск? - спрашивает.

- Телеграф, - раздается из трубки.

Узнала Нина текст телеграммы и запела. Двоюродный брат из Миасса следовал в Красноярск, заруливал проездом.

Впервые за месяц настроение поднялось. Готовила ужин, когда муж с дочерью вернулись.

- Как я перетрусила с этой телеграммой.

- Ты сама себя накручиваешь, - Василий пожурил, - все образуется, вот увидишь.

А через десять минут зовет:

- Иди скорей, к нам утка на балкон залетела. Только тихо, не спугни.

- Где? - оборвалось сердце у Нины.

На высоком ящике сидела утка, крылья чуть разведены, головой в сторону двери кивает.

- Не спугни, это селезень, - муж шепчет, - устал, отдохнуть сел.

На что Нина как заревет в полный голос, на диван вниз лицом упала:

- Что-то с мамой случилось! - заголосила. - Птица к несчастью! Боже, я не переживу!

- Мама-мамочка, успокойся! - подбежала дочь. - Это не птица! Чучело папа принес, а я привязала и за веревочку дергала, чтоб как живое.

- Вы что, добиваетесь моего инфаркта?

- Нельзя так реагировать на всякую ерунду, - ушел на кухню недовольный муж.

- Развеселить тебя хотели, ходишь, как в воду опущенная, - гладила Нину по голове дочь. - Сама ведь рассказывала, как с бабушкой над тетей Лидой с дядей Сашей шутили, в окно шваброй стучали.

...Ночью Нине приснилось мать. Она уходила по дороге и, обернувшись, попросила: "Молись за меня, доча".

КУВШИН РАЗБИЛСЯ

Вверху было торжественно и чинно. Желтая луна, серебряные звезды. Внизу было - погано. Поле, охапка соломы, фуфайка, лежащий на отшельническом ложе Юрий Антонович Лисин, в комбинезоне и сапогах. На расстоянии вытянутой руки трактор сочувственно замер, говоря всем железным видом: крепись, Антоныч, я рядом. Не те годы у Антоныча - сорок девятый катит - ночевать без простыней и подушек с трактором под боком, да куда от обстоятельств денешься!

Сколько кувшином воду ни таскай, - гласит восточная мудрость, - а все равно одни черепки останутся. Стоит только зазеваться.

Антоныч ругал себя и так и эдак: не потеряй бдительности, сколько еще с "кувшином" можно было... А сейчас уши от стыда горят, как вспомнишь детей и соседей, будь они неладны...

Супруге Антоныча, Наталье Кузьминичне, в то самое время тоже подобная мудрость голову напрягала. Не зря говорят: муж и жена одна сатана. За двадцать четыре года совместной жизни даже мозги на одну фазу замыкает. Правда, кроме разбитого кувшина, думалось еще о веревочке, которой сколько ни виться, а конец известен.

Наталья Кузьминична лежала на двуспальной кровати, заложив руки за голову и, белея в темноте еще приличной наготой, гадала: сколько лет "веревочка" у нее под носом вилась, "кувшином" жажду утоляли?

Во всяком случае вспомнила, как вот уже который год повторяла подружкам:

- Мой такой барин стал, в поле обедать не хочет. Не лезет, видите ли, ему сухомятка в горло. Яйца вкрутую, сало, на колене резанное. "Я, говорит, - не свинья, с земли жрать". Обязательно хочет за столом. Первое, второе, салфетки. Чуть есть возможность, тарахтит на тракторе домой. Я весь день в конторе сижу, так он сам разогреет, салат нарежет. Не ленится...

В тот день Антоныч тоже "притарахтел" на обед, а дома Наталья Кузьминична.

- Что такое? - удивился наличию супруги. Она работала за два километра от дома, на другом конце села. - Воспалением хитрости заболела?

- Не радуйся. На минутку забежала. В магазин блузки завезли, я, растяпа, деньги дома забыла. Так что питайся без меня. Чего доброго разберут еще...

- Вот вы, бабье, тряпичницы! - полез в холодильник за борщом Антоныч. Внуки растут, а ты все мимо зеркала не пройдешь, чтобы физиономию туда не засунуть.

- Не надо меня лечить! Сам, как в гости идти, по полчаса наглаживаешься, седые волосы выдергиваешь.

- Заметила, один раз и было...

Наталья Кузьминична подхватила сумку:

- До вечера.

- Ага.

"До вечера" не получилось, вышло "ага"...

Каждый день у человека отмирает масса клеток головного мозга. Врачи-циники обозвали невеселое для умственной деятельности явление "мадам, уже падают листья". У нашей мадам в тот день "листья падали" особенно интенсивно. Антоныч едкой иронией в адрес женского пристрастия к ярким тряпкам отвлек супругу на секунду от кошелька, в результате сумку, куда обновку положить, взяла, а емкость с деньгами - отнюдь.

В магазине хватилась рассчитываться за выбранную блузку и обозвала себя "дурой", у которой дырявая голова ногам покоя не дает. Почесала домой.

Там по-прежнему у ворот стоял трактор, на столе - тарелка с недоеденным борщом, мужа не просматривалось.

- Юра, - позвала, бросив в сумку злополучный кошелек, - где ты?

В ответ радио бормочет последние известия, да часы тикают в сторону вечности.

Наталье Кузьминичне в магазин спешить надо, тем не менее интересно: куда супруг запропастился? Вдруг плохо стало? Мужики ведь хлипкие. На прошлой неделе одноклассника хоронили. Сумку в багажник машины поставил, в город ехать собирался, и... ага. Инсульт. До больницы не довезли.

Наталья Кузьминична заглянула в туалет, в огород, в дверь гаража сунула голову. И отпрянула с ужасом на лице и в горле. Рот начал дергаться, как у рыбы на свежем воздухе. Совершенно в беззвучном режиме.

Продолжая по-немому шлепать губами, побежала Наталья Кузьминична со двора. Включились голосовые связки метров через сто на улице. Из сердца вырвался душераздирающий крик:

- Люди! Помогите! Господи, что делается! Помогите!!!