Сергей Прокопьев - Швейцария на полкровати (рассказы и повести)

В мире творилось такое, что Лида винтом пошла по квартире с планом тайников. Объявили каюк прошлогодним рублям. Свежие, нынешние года выпуска, имей сколько угодно, а те, что с 61-го по 92-ой год штамповали, - два дня ходят, потом всего 35 тысяч каждому обменять дают. Если сверх того насундучил, толку от сбережений, как от козла молока. Можно пускать купюры с Лениным на новогодние гирлянды.

Из укромных углов, шкафов, тумбочек полетели на палас разноцветные бумажки. Каждый раз, когда попадались с Лениным, Лида плевалась.

"Ленин жил! Ленин жив! Ленин будет жить!" - пришли на ум строки из пионерского далека.

"Дожился! - плюнула в радио. - Чтоб вам всем ни дна ни покрышки!" Одним словом, разволновалась свояченица, шутка ли - считала 11 миллионов упраздненных денег.

"А у Татки сколько?" - побежала к телефону.

- Маоцзэдуна! Вэй! - раздался в трубке лающий голос сестры. - Сяо фань дзы!

- У тебя что, крыша поехала? - спросила Лида.

- Да-да! - заплакал на другом конце Вася, муж сестры. - Как узнала про отмену денег, так понесла околесицу на китайском. Борщ палочками ест!.. Представляешь!..

- Хунвэйбина дзиу дзиу! - раздалось на другом конце.

"Сука норильская знал про обмен, - подумала Лида. - Одними старыми рассчитался".

Лида помчалась к сестре.

Та в защитного цвета шортах, без лифчика, с красным флажком и детским ружьем ходила строевым шагом по квартире.

- Цзяофаня! - ткнула в Лиду ружьем. - Ни хао!

- Врача вызывал? - спросила Лида Васю.

- Какого врача?! - заблажил Вася. - Ее в психушку упекут, а у нас 28 лимонов старых денег. Что я буду делать?

Лида упала на телефон и через подругу нашла психиатра.

- Маоцзэдуна! - закричала на доктора Татка. - Сяо фань дзы!

- Ага! - не стал возражать доктор.

Лида с ужасом заметила, у сестры лицо стало сковородочно плоским, нос расползся, глаза сузились. В сумме получилось: "Моя сестра красависа: носа нет - одна лиса!"

- Может, какое дефицитное лекарство надо? - спросила Лида доктора. - Я достану.

- Для выхода из китайского состояния нужен шок, - сказал доктор.

- Шао линь! - вдруг подпрыгнула Татка и в прыжке саданула доктора пяткой в грудь.

Доктор упал в шоке.

Лида побрызгала его из чайника.

- Извините, - сказала очнувшемуся.

- Мы привычные, - поднялся доктор. - С вас десять тысяч.

"Не слабо", - подумала Лида и дала старой купюрой.

- Эти не надо, - отказался доктор.

- Сяо фань дзы! - закричала Татка. - Шао линь!

Но доктор вовремя выскочил за дверь.

Лида заходила по комнате в поисках шоковой терапии на выбивание из Татки иероглифов.

А если холодной водой окатить из-за угла? Татка с детства визжит от холодной. Посуду моет кипятком, от которого у Лиды руки волдырятся.

К обеду, намаршировавшись китайским макаром, Татка заснула в кресле.

Прижав к животу таз с шоковой водой, Лида подкралась к больной. Непосвященный в водную процедуру Вася отупело следил за странными маневрами свояченицы, забоявшись: не наследственная шиза косит сестер? Лечебный таз уже поднимался над больной, когда та разлепила щелочки глаз и с криком "шао линь!" в прыжке двумя ногами выбила емкость из рук сестры.

Таз по свистящей траектории пролетел через комнату и опрокинулся на голову Васе.

- Маоцзэдуна! - заорал Вася, воинственно расправив мокрую грудь. Шаолиня!

"Еще один", - подумала Лида. И не расстроилась. Васю она не любила. Татка вечно крутится, как на пожаре, а он только колбасу на закуску порезать. И вида никакого. Недоросток белобрысый. Лида давно мечтала найти сестре что-нибудь поприличнее.

Пока супружеская пара слаженно переходила на китайскую мову, Лида придумала шокировать сестру ружьем. А че? Взять и разрядить оба ствола в аквариум, который объемом на целую бочку. Шуму будет, грому... И рыбки у Татки ценные. От ружейного шока никакая китайская стена не устоит.

Двустволка двенадцатого калибра висела в кладовке. Лида зарядила ее и решительно шагнула в китайскую зону.

- Не стреляй в Таню! - на чистейшем русском закричал Вася и бросился грудью на стволы.

После этого героического броска свояченица зауважала зятя.

Лида в последний момент успела дернуть ружье вверх. От хрустальной люстры остался мышиный хвостик провода, со шкафа бесследно исчезла фарфоровая ваза литров на двадцать.

- Хунвэйбина! - затопала ногами Татка.

Вася на трясущихся четвереньках пополз за валерьянкой.

В этот трагический момент ожил телефон. Звонил валютный жучок Лева. Он предлагал обмен старых рублей на новые с гонораром 30 долларов в собственный карман за каждый обменянный миллион.

- Будешь на этих условиях? - спросила Лида Васю.

- Он что? - вдруг закричала Татка. - За дурочек нас держит? Думает, я базар не знаю?

Татка выхватила трубку из рук сестры и громко заторговалась с Левой.

И чем дольше она говорила, тем больше глаза приобретали европейский разрез, нос - родную картофелеобразность.

Лида с радующимся сердцем смотрела на сестру и думала: "В Африку за товаром ее не возьму. Еще превратится в негритянку с кольцом в носу".

ХОДЯ

Поезд едет, рельсы гнутся.

Китайские мотивы сыграли злую, даже роковую шутку с самим Петро Иванычем. Посудите сами: "по рисочку" не принял, зайдя на следующий день в киоск.

- Уволят, - сокрушался бедолага.

Залетел Петро Иваныч в международном масштабе. Подвела слабость к пострелять в выпившем состоянии, гусарско-ковбойская жилка, чуть что обнажать ствол. Мол, ша, парнишки, я вооружен и могу стрельнуть. И приводит без предупреждения угрозу к исполнению. По ковбойской причине он еще до китайского случая чуть не попал впросак по служебной линии.

Очередной день чекиста, то бишь получку, обмывал в ресторане с темпераментным названием "Джигит". Перед его входом у коновязи не стояли иноходцы-карагезы. Преданных скакунов джигиты обменяли на фартуки и поварские колпаки, кинжалы - на кухонные ножи, предлагая сибирякам оригинальные блюда кавказской кухни: шашлык из свинины, люля-кебаб - из говядины, харчо - непонятно из чего. Петро Иваныч, неприхотливый к кулинарным изыскам, в рассидочку употребил полкило водки, и вздумалось ему лакирнуть принятое соточкой коньяка. Джигит принес что-то по вкусу близко у коньяка не стоявшее. Даже не чача. Самогоняка закрашенная. Такая, как в песне Петро Иваныча:

Самогонку пьем - не лезет!

Это что за кутерьма?

Дядя Вася-самогонщик

Натолкал туда назьма.

Мол, с куриного помета

Мой продукт бывает злей!

Дяде Васю бьем по морде:

Сам продукт куриный пей!

Петро Иваныч, отведав разводного коньяку, сразу ствол не обнажил, но возмутился:

- Ты что за пойло мне, воину МВД, принес?

- Шистый дагестанский коняк! - оскорбился джигит. - Пят звезд.

Не поленился, пустую бутылку принес.