Стас Иванов - Вестник Хаоса

— Ну вот и все, — прошептал бывший капитан. — Скоро мы увидимся, сын мой и моя любовь. Подождите еще чуть-чуть, и я приду…

Обхватив себя руками, Камия закричала. От высокой, звучащей на грани срыва ноты по телу Егора пробежали мурашки, сердце, пропустив удар, гулко заухало в груди. Не от страха — от осознания того, сколь сильную боль приходится терпеть этой хрупкой с виду девушке.

Позвоночник Камии выгнулся дугой, и она закричала еще сильней — растягивались нервы. Плечи стали шире, начали удлиниться ладони и стопы — ломались и росли кости. Потемнели светлые волосы, кожа посерела, покрылась пока едва заметными волосками, и девушка принялась неистово, сдирая когтями кожу и разрывая платье, чесаться — росли новые клетки кожи.

Не в силах больше смотреть за мучительно-болезненным превращением, Егор со спины подошел к содрогающейся, словно в конвульсиях, девушке, опустился на колени, обхватил ее, прижав ее руки к телу, прикоснулся щекой к ее спине и закрыл глаза.

— Все хорошо. Не бойся, все будет хорошо, — зашептал он.

Крик оборвался, Камия обернулась. На ее ставшем таким уродливом, звероподобном лице застыло выражение удивления, пожелтевшие глаза с немым вопросом смотрели на Егора. После она отвернулась и закричала еще сильней. Попыталась вырвать свои руки, но Егор еще сильнее стиснул объятия, дабы не позволить девушке и дальше сдирать с себя кожу.

Так они и стояли. Камия — на коленях, извиваясь всем телом от невыносимого зуда и боли, Егор — позади нее, обхватив ее руками, прижавшись к ее спине и с закрытыми глазами нашептывая, что все будет хорошо.

Постепенно кольцо объятий становилось все шире и шире, разжимаемое увеличивающимся телом девушки, затрещала ткань рвущейся одежды, кожу на щеке защекотали волоски шерсти. Не прошло и минуты, как девичий крик сменился звериным рыком — Камии больше не было, ее место занял зверь. Но Егор все равно продолжил обнимать ее, зажмурившись и ожидая момента, когда зубы оборотня сомкнуться вокруг его горла.

По телу Камии пробежала мелкая дрожь, она замерла. Послышалось утробное рычание. Мощный рывок, и руки Егора разметало в стороны. Сквозь закрытые веки он почувствовал, как перед ним ворочается что-то большое, в ноздри ударил резкий запах пота и псины, донесся шум тяжелого дыхания, лицо начал обдувать выдыхаемый зверем гнилостный воздух. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох… Но смерть все не шла.

Сделав над собой усилие, Егор открыл глаза. В сантиметрах от его лица замерла огромная, раза в два больше человеческой, голова зверя. Стоя на четырех лапах, он скалился, из пасти, усеянной желтоватыми зубами и устрашающими клыками, капала слюна, сморщенная на морде кожа подрагивала, из легких доносился едва-слышный рык. Но в желтых глазах оборотня вместе со всепоглощающей ненавистью поселилось и недоумение.

Вытянув руку, Егор погладил зверя по голове, произнес:

— Все будет хорошо, Камия.

Вздрогнув от прикосновения, зверь припал к полу, прижал к голове уши. После, будто бы устыдившись собственной реакции, разогнулся, яростно рыкнул, замахнулся раскрытой ладонью-лапой и ударил. Для четырехсот килограммовой махины, состоящей сплошь из мускулов, снести человеку голову было проще-простого, и Егор, зажмурившись, возблагодарил судьбу за легкую и быструю смерть.

Из глаз посыпались искры, голова дернулась в сторону, и он, развернувшись вокруг своей оси, грохнулся лицом в пол. Похоже, ошибся, с досадой подумал Егор, выплевывая попавшую в рот солому. Наверное, зверь вспомнил свою первую встречу с ним, припомнил все издевки и решил сначала немного поиграть с несостоявшейся жертвой.

Сев, Егор тут же получил второй удар по щеке, от которого его вновь развернуло и бросило лицом в солому. Или, поразмыслив, решил он, мстительная зверюга задумала забить их всех насмерть.

Потирая опухшую щеку, Егор кое-как сел и носом уткнулся в нос скалящегося оборотня. Вздрогнув, зверь отстранился, дрожащая, сморщенная шкура вокруг пасти разгладилась — оскал исчез. Вытянув шею, оборотень лизнул лицо Егора.

— А? — только и смог выдавить из себя тот.

Рыкнув, оборотень лапой сдвинул парня со своего пути и уставился на онемевших от ужаса Замбагу с Гликом и растерянно моргающего Йодера. Сверкнули клыки, припав к полу, зверь изготовился к прыжку.

Мало что понимая, Егор кинулся между оборотнем и его добычей, раскинул в сторону руки и закричал:

— Нет, Камия!

Зверь вопросительно склонил голову набок.

— Нельзя, они свои! — сказал Егор. — Ты не должна никого убивать!

Зверь издал недовольный рык.

— Нет, Камия!

Фыркнув, оборотень развернулся, подошел к двери и принялся обнюхивать косяк. А лишившийся всяких сил Егор упал на колени, его руки плетью повисли вдоль тела.

— Ч-что происходит? — дрожащим голосом спросил Замбага. — Почему он не напал?

Опираясь ладонями о стену позади себя, Йодер поднялся, принялся отряхиваться.

— Во дела, — живым, без былой апатии голосом произнес капитан, — ну ничего себе.

— Так что случилось? — повторил Замбага.

— Раз мы еще живы, это значит одно — зверь признал иномирца. Никогда не слышал, чтобы кто-то сумел подчинить себе оборотня. Правда, наверное, в этом мире еще не было дурака, который попробовал бы подружиться с оборотнем. Все всегда пытаются их убить. Но, видимо, даже дикий зверь не выносит одиночества. — Порывшись в складках туники, он достал короткий, толстый нож. Пожав плечами, отвечая на вопросительные взгляды, горный произнес: — Что вы так смотрите? Я припрятал его для себя. Чтобы живьем не кормить тварей князя. Теперь я решил пожить еще немного. Ладно, давайте выбираться…

Шагая за прихрамывающим Бабиски, закинув трость на плечо, Нидза спускался по длиннющей винтовой лестнице, вырубленной в стенах широкого колодца, чье дно терялось во тьме далеко внизу. Перед стариком с факелом шел молодой горный в форме стражника и золотым медальоном на груди, некогда принадлежавшим Йодеру, а позади первородного громыхал и скрежетал камнями Сквот. Две маленькие точки глаз духа, алевшие из глубоких глазниц, с ненавистью сверлили затылок Нидзы.

Поежившись под пристальным взглядом духа, Нидза попросил:

— Князь, может, вы прикажете своему песику отстать от меня? Надоел, честное слово. Ладно бы просто следил, так нет, он ходит за мной как привязанный. Из-за него я не смог даже спокойно поесть — он стоял за спиной и заглядывал ко мне в тарелку.

Бабиски заскрипел зубами. Точнее тем, что от них осталось. Насмешливый тон Нидзы выводил из себя, а его прозрачные намеки на провалившиеся попытки отравить или напоить его экстрактом тай так и вообще бесили.

— Сквот, следи за ним внимательней! — велел горный.