Алексей Шубин - Жили по соседству

- Наташа, мне еще нужно прибраться и кое-что спрятать...

- Хорошо, только скорее выходи!.. А я дальше побегу, мне еще Валю разыскать нужно, ее Витька Житков ждет.

По случаю уборки и предстоящей выставки Дворец культуры закрыт, и Лилиан в вестибюле одна. Ее никто не видит, и она делает то, что на ее месте, наверное, сделала бы каждая девушка: подходит к зеркалу. Зеркало добросовестно исполняет свою обязанность, отражая стройную фигуру и красивое лицо. Лилиан и без зеркала знает, что она хороша, но в эту минуту ей хочется быть еще красивее, красивее всех!.. Ее удивляет собственная жадность.

- Какая есть! - говорит она и выходит на улицу.

Леонид ждет давно. Он уже почти перестал надеяться, что Лилиан выйдет... И вот она вышла! Кто знает, может быть, ей в эту минуту и удалось быть прекраснейшей в мире девушкой!

- Ты, Лиля!.. Лиля, идем, нужно торопиться...

3.

Вода в Тавре начала спадать, и до лодки приходится добираться через топкую грязь по наложенным камням. Леонид бережно поддерживает Лилиан, пока она не ступает на борт лодки. Огромная лодка переполнена, но для нее и Леонида оставлены два места рядом. На взгляд Лилиан, ее место - лучшее в лодке.

Начинает рокотать мотор, но неожиданно глохнет. По берегу бежит опоздавший Веревкин.

- Обождите, черти!

На борту судна судьбами пассажиров полновластно управляет Любочка Татарчук.

- Трезвый? - деловито осведомляется она.

- Честное комсомольское, три месяца ни росинки!..

- Пустите его. Смотри, Веревкин, если от тебя хоть немного пахнет, полетишь в воду!

Судя по сдвинутым Любочкиным бровям, это не пустая угроза.

Лодка отчаливает от берега.

- Газуй, Ваня!

Лицо Татарчука сияет. Чьи-чьи, а его мечты сбылись стопроцентно!

В пору половодья редко выпадают такие безоблачно ясные, тихие и теплые вечера. Загустевшие от распускающихся почек деревья отражаются в воде так, что каждую веточку рассмотреть можно. Впереди открывается беспредельная ширь.

Лодка, равномерно рокоча мотором, набирает скорость, оставляя после себя пенистую дорожку и длинные борозды высоких волн.

- Хорошо, Лилиан? - тихо спрашивает Леонид.

- Очень, - серьезно отвечает она.

Но не только им одним хорошо. Перед лицом широкого весеннего простора в лодке стихают шутки, смех и разговоры. Всеми овладевает созерцательное, приподнято-торжественное настроение.

Кто запел? Зазвучал первый голос, к нему присоединился второй, третий, и вот уже разливаются по широкому раздолью слова песни.

Там сады распускаются южные, Там шумит вековая тайга,

И сверкают короной жемчужною На высоких вершинах снега...

Голос у Лилиан небольшой, она никогда не училась петь, но сейчас она не может не петь, ей хочется петь со всеми.

Песня кончена. Лилиан сконфуженно улыбается.

- Я очень плохо пела, Леня?

- Очень хорошо!

- Лучше Зины? - поддразнивает Лилиан.

- Лучше!.. Только никогда не сравнивай себя с ней!.. Слушай, Лиля, давай в следующее воскресенье поедем куда-нибудь на машине?

- Поедем. Только куда?

- Хотя бы по шоссе до Ельца... Даже до Ефремова! Это славный городок... Поедем утром, там пообедаем, а к вечеру вернемся. Всего километров триста двадцать...

4.

Большой зал Дворца культуры сможет вместить не больше десятой части желающих попасть на торжественный вечер. Юбилейная комиссия раздает билеты по цехам старым кадровикам и передовикам производства. Даже Шустрову не удалось выторговать больше двух билетов. Но это, конечно, не беда: участники самодеятельного концерта пройдут по пропускам, билеты ему нужны для другой цели.

Откинувшись в кресле, он крутит диск телефонного аппарата.

- Народный хор?.. Пригласите к телефону Зиночку... Зинаиду Андреевну Пилипенко... Алло!.. Зиночка, это говорит Шустров... Добрый вечер!.. Слушай, Зиночка, в четверг наш завод празднует двадцать пять лет. Состоится торжественный вечер. По окончании большой концерт силами самодеятельности. Ты теперь, конечно, не "самодеятельность", а самая настоящая артистка, но ты наша... Посылаю тебе пригласительный билет... Что? Ничего не понимаю!.. Какие полтораста рублей, какая легковая машина?

Внезапно с лица Шустрова сбегает улыбка. Вместо нее появляется совершенно несвойственное ему выражение глубочайшей сердечной боли.

- Понимаю, товарищ Пилипенко! - совершенно другим тоном говорит он. - В кассе нашего дворца всегда есть деньги, и машину организовать легче легкого, но... неужели вы хотите в такой день получить деньги от клуба, в котором выросли? Вам не стыдно?.. Вы говорите: "Ничуть не стыдно"?.. Простите, обойдемся без вас!..

Некоторое время Шустров брезгливо смотрит на телефонный аппарат. Потом вслух говорит:

- Какое сопрано свинье досталось!

Высказавшись таким образом, директор Дворца культуры чувствует немалое облегчение и обретает обычную жизнедеятельность.

Он берет тисненный золотом пригласительный билет и вписывает в него фамилию: "Тыкмарева".

Им руководят соображения делового характера. Во-первых, Лилиан художница, и ее во что бы то ни стало нужно сохранить в активе. Во-вторых... Пусть гости из Москвы и области полюбуются, какие на заводе работают красавицы!