Остап Вишня - Ни пуха вам, ни пера

Мы ухватились за этот способ.

Достали подходящую бочку, набросали на дно больших камней, утыкали бурьяном и поставили ее посреди озера, за неделю примерно до того, как должны были прилететь гуси.

Приятель мой на то время взял себе отпуск и наблюдал за бочкой, чтоб, часом, ребята над нами не поиздевались, как над тем барином...

Поставили мы ее в воскресенье.

А на следующее воскресенье собирался приехать и я-предполагалось, что через неделю гуси уже будут.

Я приехал в субботу под вечер.

- Гуси, - говорит мне приятель, - уже появились. И бочки -не очень боятся! Подплывают к ней, да и летая на озеро, не боятся подле нее садиться. Сегодня нам уже можно в бочку сесть. Как же мы, - спрашивает приятель, - жребий будем тянуть, кому первому, или как?

- Садись, - говорю, - ты первый, а я завтра ночью; я отпросился до вторника.

- Хорошо!

Так мы и порешили.

Тогда, правду говоря, мы не очень придерживались святого охотничьего правила, а именно: идешь на охоту, так заряжай хорошо ружье и не заряжайся чересчур сам.

Выскочило это правило у нас тогда из головы.

Перед выходом на озеро сели мы ужинать.

Долгонько мы ужинали, так как садиться в бочку нужно было перед рассветом - не ложиться же спать, а то-еще проспишь! Вот мы и поужинали себе!

Перед рассветом вышли.

Ружья, хоть и тяжело было идти, мы, однако, взяли, взял приятель с собой в бочку еще и бутылку того, что согревает (на случай, если замерзнет!).

Пришли мы к озеру, немало там повозились, пока приятелю удалось в конце концов в лодку примоститься.

Отвез я его к бочке.

У самой бочки тоже много хлопот было, пока я его в ту бочку посадил.

Посадил и поплыл к берегу.

Не успел я отъехать с полсотни метров, слышу, кричит:

- За твое здоровье! Холодно!.. Доехал я до берега, подтянул лодку и сел под копной.

Подошел и Осип Евдокимович.

Сидим, курим...

Как вдруг:

- Спаса-а-ай-те!- крик с озера: - Перевернулась. Равновесие потерял!

- Иди, - кричу, - вброд до берега!

- Не дойду! - кричит. - Топко!

Мы с Осипом Евдокимовичем - на лодку - и к бочке.

Подъезжаем, бочка плавает, а приятель все чего-то норовит нырнуть.

- Чего ты нырнуть будто хочешь? - спрашиваем.

- Р-ружье утонуло!

- Ну, влезай в лодку!

- А ружье?

- Ружье потом!

Втащили мы его в лодку, транспортировали на берег.

Сел он под копну, зубами лязгает.

А тут еще и солнышко выглянуло...

Разделся Осип Евдокимович, сел в лодку, поплыл к тому месту, где стояла бочка, слез с лодки, побродил немного и вытащил ружье.

- Чего тебя, - спрашиваю я приятеля, - черти опрокинули?

- Ба-баба-ла-ланс потерял!

- Ну, выпей и согреешься, у тебя ж там есть! - говорю ему.

- Нет!

- Нырнула?

- Нет, до того, как перевернулся, нырнула! - Ага! Понимаю! - говорю.

А гуси летят, а гуси летят!..

И все на том самом месте, где была бочка, садятся.

- Ну, что же нам дальше делать? - спрашивает приятель.

- Кричи, - говорю:

Гуси, гуси, гусенята,

Вiзьмiть мене на крилята

Та понесiть до матiнки.

- До маменьки, - говорит он,-далеко! А вот если бы на печь!...

ДРОФА

Если вы пойдете из хутора на гору, вон туда, где когда-то стояла мельница-ветряк, а потом свернете на межу среди пшеничных полей и спуститесь по той меже чуть вниз - на шлях, протянувшийся от хутора Вязового до церкви, в которой на покрова бывал престольный праздник, то идите и идите тем шляхом дальше. Обойдете церковь, а потом куликами, куликами (это уголок на селе, где все Кулики живут!), пока за местечко не выйдете. Вышли вы за местечко и следуйте дальше. Первая дорога, направо, будет на Тернивщину, а вторая, дальше, на Шенгериевку.

Ни на Тернивщину, ни на Шенгериевку вы не сворачивайте, а идите все прямо и прямо! Пройдете Халдеевщину, а там уже скоро и Дубяги будут.

От вашего хутора до Дубяг будет не больше, должно быть, километров восьми.

Чтобы не скучно вам было идти, вы могли бы повторять наизусть, шагая по пшеничной меже:

По ниве прохожу я узкою межой,

Поросшей кашкою и цепкой лебедой.

Да, но вы же еще не умеете повторять наизусть такие слова, потому что вам еще только семь лет. Такие слова вы сумеете повторять только через два года, когда Мария Андреевна, старенькая-престаренькая учительница, которая, когда и весна и солнце на дворе, так и тогда кутается в теплый платок,- уж очень она старенькая, и все, бедная, кашляет, - она научит вас.

Только через два года она вам скажет:

- Вот эти две строчки, детки, вы мне на завтра чтоб на память выучили! Вот эти:

По ниве прохожу я узкою межой,

Поросшей кашкою и цепкой лебедой.

- Вот вы их и выучите на память! Все вам тут понятно? А кто знает, что такое "цепкая"?

- Я знаю, - поднимаете вы руку, всю в чернилах.

- Ну, скажи!

- "Цепкая" - это есть цепок, такая палка, цепок- он вроде как мальчик, а "цепкая" - так это она, вроде как палка, девчонка...

Мария Андреевна смеется и от смеха еще сильнее кашляет.

- Нет, не то, не то, - говорит она, - "цепкая"- это такая, что очень цепляется!

- "Чiпка", значит? - выкрикиваете вы со всеми в хоре.

- Ну да, "чiпка"! "Чiпка" - это будет по-украински, а "цепкая" - это по-русски! Понимаете?

- Ага! - снова хором.

А на другой день вы уже уверенно повторяете наизусть Марии Андреевне:

По ниве прохожу я узкою межой,

Поросшей кашкою и чiпкой лебедой.

- Да не "чiпкой", а "цепкой"!

- А я забыл, что так надо! Да я еще раз!

- Ну, ну!

- "Поросшей кашкою и..."

Тут вы останавливаетесь, немного думаете, потом мысленно сами себе говорите: "Ага", - и с ударением победно бросаете:

- "И чiпкой лебедой!"

Мария Андреевна, улыбаясь, спокойно машет рукой:

- Садись!

Где теперь могилка кроткой-кроткой Марии Андреевны? Поклонился бы я ее могилке, ведь это она, бывало, учит нас букву "о" писать: "Бублик, бублик, детки, пишите! Кругленький! Вот это и будет "о"!" - а затем рассматривает тетради.

- Ой, хороший мальчик! Какое "о" красивое написал! И руки не очень в чернилах! На вот тебе - конфетка!

Пускай на ее могилке весной, когда сирень распускается, пускай все время соловей поет!

Итак, значит, про "кашку" и про "цепкую лебеду" вы, идя по пшеничной меже, еще не умеете повторять наизусть, потому что вы еще не научились.

Вы рвите васильки... И васильки, и колокольчики, и клевер, и ромашку! Вы тех цветов нарвите целый большой-большой сноп, а потом свяжите повиликой и несите его.

А если вам снова скучно, тогда ловите на колосках жучка-кузьку. Поймали - и за пазуху, А когда наберете кузек так с полпазухи, они там ползают, шелестят и щекочут вас, щекочут.

Вам тогда не будет скучно, и вы, подпрыгивая, сразу же в Дубягах очутитесь!

А в Дубягах кулак живет, который из кувшина водку пьет.

Вы приходите, а в саду за столом два кулака сидят и водку из кувшина пьют.