Елена Бушаева - В поисках короля

Бледный Хмель отвернулся, его тошнило. Рут ощупала кошелек, оглядываясь вокруг.

— Хмель, ты все еще хочешь остаться с нами?

— Да. — Твердость его голоса резко контрастировала с зеленым оттенком прежде румяного лица. — Он все равно уже наверняка знает, что я с вами. И деться мне некуда.

Рут и Гаррет переглянулись поверх его головы, у обоих возникла одна и та же мысль. А что если Хмель…

— Если мы отдадим ему эти монеты…

— Бесполезно. — Хмель махнул рукой, не подозревая, что его жизнь висит на волоске. — Я его знаю. Это Моррек, он все равно убьет нас.

— За что? — Резонно возразил Гаррет. — Мы же ничего не знаем.

— Неважно. — Слабо ответил Хмель, справляясь с рвотными позывами. — Это Моррек. Ему проще убить. Да вы сами видите.

Рут решительно прошла вперед, нашла мятый котелок, подошла к еще тлевшей придорожне и поставила его на угли, раздула огонь. Когда жар стал достаточно сильным, она вытряхнула монеты над котелком.

— Что ты… — вскрикнул Хмель, но Гаррет удержал его.

Тринидад захватила котелок щипцами и покачала, глядя как оплавляется металл, сливается, смешивается…

— Мы же даже не знаем, зачем они ему были нужны. — Уныло сказал Хмель.

— Мне все равно. — Тринидад вылила блестящую лужицу на землю. — Но к этому я не желаю быть причастной.

— Моррек теперь нас точно убьет.

— Зато теперь за дело. — Блеснул белыми зубами Гаррет.

Три коня бежали вровень. Всадники сдерживали скакунов, оттягивая неизбежный момент, когда кто-нибудь не выдержит первым и пустится в галоп. Счастливая Тринидад то и дело дотрагивалась до рукоятки меча, висящего у пояса. Меч, как и конь, достался ей от наемников Моррека. Всего коней было семеро, считая крестьянского доходягу Хольта, но троих лишних они продали на торге, сделав огромный крюк назад, а Хольта Рут лично подарила первому попавшемуся крестьянину.

Для полного счастья ей не хватало лишь сапог, как ни привычны варварские ноги топтать пыль дорог, а в сапогах оно как-то надежнее. Гаррет и Хмель беззастенчиво раздели наемников и теперь щеголяли в обновках, ей же ничего не подошло по размеру. Можно было ушить, но Рут ловчее махала мечом, чем сновала иголкой, да и сломанная рука действовала пока не так хорошо, как хотелось бы.

За время вынужденного безделья Гаррет, замученный приставаниями Хмеля, вырезал себе из медодрева знаки отличия и привесил у пояса. Волосы у него были недостаточно длинными, чтобы вплести в них разноцветные кожаные шнурки, и он пришил их к одежде, но они все равно ничего не сказали ни Хмелю, ни более привыкшей к знакам отличия Рут. Однако что означает маленькая медодревная ложечка, они оба прекрасно знали.

— Поварешка! — Радостно выкрикнул Хмель, впервые ее увидев. — Ты поварешка!

— Я рос в замке. — Пожал плечами Гаррет.

— Поварешкой!

— Прислужником на кухне.

— Рут! — Хмель заговорщицки толкнул варварку локтем, прямо по еще нывшим ребрам. — Так давай заставим его готовить нам, раз он поварешка! Чего таланту пропадать?

— Он и так готовит. — Огрызнулась варварка, потирая ноющие ребра. — Не тебе же мясо доверять.

Хмель озадаченно замолчал, припоминая, что, и вправду, последнее время еду готовил только Гаррет.

— А ты умеешь делать печево? — Спросила Рут.

— Что?

Рут повторила на своей тарабарщине, потом нахмурилась и попыталась объяснить.

— Печево. Из муки, воды, яиц… оно сладкое… твердое…

— Печенье! — Догадался Гаррет. — Да, могу и его.

— И долго ты работал на кухне?

Хмель, увидевший, что совершенно немужественное уменье Гаррета не вызывает у варварки ни капли презрения, очень обиделся тогда.

Сейчас он держался в седле неподвижно, по-наемничьи, но то и дело в его посадке проскальзывал крестьянский мешковатый манер. А такой посадки, как у Гаррета, Рут никогда раньше не видела. Казалось, что он привстает в седле, готовый слететь с него в любой момент. Она сама попробовала так, но у нее быстро устали ноги, и Рут уселась привычно по-варварски.

— Кто так болтается в седле? — Не выдержал Хмель, глядя на нее. — Что ты ходишь вся вместе с конем?

— Что тебе не так? — Беззлобно огрызнулась Тринидад.

Хмель переглянулся с демоном.

— На неприличные мысли наводишь. Была у меня одна баба, дак она любила сверху, вот так же, как и ты, качалась.

Рут вздохнула, шуточки у давно не видевшего женщин Хмеля в последнее время сводились только к одному.

— Не могу же я сидеть, как ты. Ты у куля с земляными яблоками учился?

— Ты тоже не по-человечески сидишь. — Накинулся Хмель на Гаррета. — Что у тебя там, шило в седле, что ты на него зад не можешь положить ровно?

— А у тебя рыбьего клея на нем налито? — Огрызнулся Гаррет. — Прилип так, что слезать станешь — штаны на седле останутся.

— Пару раз я видел лордов. — Не слушая его, сказал Хмель. — Охотились они. Леди вообще чудно сидят, ноги на одну сторону.

— Это как? — Не поняла Рут. — И головой в сторону? А как конем править?

— Головой вперед. — Терпеливо объяснил Хмель. — А ногу вторую на луку седла загибают.

Он отпустил поводья и перекинул ногу через голову коня, показывая, как сидят леди. Конь сердито заржал, и Хмель поспешил убрать ногу обратно.

— А если на дыбы? — Присвистнула Рут. — Так и слететь можно.

— С лордского коня? Они у них смирные, у ледей, а если брыкаются, их режут.

Варварка презрительно сплюнула сквозь зубы.

— Портят породу.

— Почему? Разве хорошо, когда конь брыкливый?

— Для крестьян плохо. — Объяснил Гаррет. — Крестьянский конь должен смирно идти за плугом и возить поклажу. А варварский конь должен быть брыкливым, чтобы в бою помогать всаднику.

— Да. — Подтвердила Рут. — И кусачим. И знать только одного хозяина. Это понятно. А зачем леди так сидят? Чтобы легче было падать?

— Ледская служанка мне сказала, — подвигал бровями Хмель, — чтобы хозяйка к коню не привыкала. Лорды женятся рано, может в пять лет, может в шесть. Земли объединяют, союзы они заключают так.

Рут снова презрительно сплюнула. Хольт рассказывал ей об этом, но так и не смог объяснить, чем же это хорошо.

— В пять лет! Так же и убить можно жену брачной ночью!

— Лорд ждет, когда его леди подрастет.

— А если он не понравится ей?

— Да кто их спрашивает? Брак — дело священное. А у вас не так?

— У нас женятся, когда оба этого хотят.

— Я не об этом говорю. — Хмель раздраженно махнул рукой. — Лордов рано приучают к седлу, и леди тоже. И когда приходит время им ложиться вместе и жить, то оказывается, что леди больше любит своего коня, чем мужа.

Он довольно захохотал, хлопая себя по бедру.

— Крестьянское вранье! — Заявила Рут, перекрикивая его смех. — Под коней ложатся только нечестивые демоны, это все знают.