Сергей Кравченко - Кривая Империя Книга 1-4

Причина третья, запасная. Родство наше с византийскими императорами — вот оно: по принцессе Анне — матери святых убиенных Бориса и Глеба, по матери Мономаха, по матери твоего, государь, отца Василия — Софье Палеолог. Но трижды быть названным по матери — на Руси не в счет. На это у нас и не обижается никто, и гордиться тут нечем. Давай искать по отцу! А по отцу давай запишем так, от самого корня. Рюрик наш откуда был? А черт его знает. С Прибалтики. Софья Палеолог к нам как добиралась? Через Прибалтику. Вот и ответ. Рюрик или его предки попали к нам морским путем: Византия — Рим — Гибралтар — Атлантика — Па-де-Кале — Балтика — Янтарный берег. А документов же нет? А сгорели все бумаги в пожарах лесных библиотек. Точка.

Трижды доказана одна и та же теорема.

Иван Грозный понял и еще одно, вторичное имперское правило. Ничто не должно омрачать имперского учения. И если уж ты Император, то и будь Человеком № 1. А значит, не допускай, чтобы тебя поучали, хотя бы и по поповской линии. В Бога ты, конечно, можешь верить. Но культам религиозным спуску не давай. Все великие Императоры делали так.

Одни разрешали все религии сразу (Египет, Афины, Рим старый, Монголы); при этом демократическая свара между конфессиями разъедала их, мешала монополизации национального духа, и он доставался Императору.

Другие запрещали или задвигали на задворки (отделяли от государства) все церкви, секты и приходы (СССР, Великая Германия, Северная Корея и пр.).

В любом из этих двух случаев жажда культа у населения очень быстро реализуется в обожании любимого вождя, и вы становитесь практически богом.

Я хочу предостеречь вас от третьей модели, когда вы вслух объявляете себя сыном божьим, апостолом, пророком, родственником пророка по прямой и, естественно, нагнетаете в свою пользу религиозную истерию. В долгосрочном плане это не выгодно. Вы все равно остаетесь не первым, а вторым. В подсознании граждан происходит раздвоение, идет скрытая борьба пристрастий, вас любят, но производительность труда падает: слишком много Бога — тоже плохо.

Окиньте взглядом руины царств и королевств. Нигде верховенство церковных начальников не доводило до добра. Вот только вы начертили на карте курс своей эскадры, как входит некий Ришелье, пугает вас Ватиканом, запрещает обижать католических братьев, алчно зацапавших половину Нового Света. И напоследок гадко доносит, что ваша королева спит с английским шпионом. Так вы захватываете Канаду? Нет, вы давитесь бургундским…

Иоанн очень четко понял эти расклады своим покалеченным мозгом.

С приходом опричнины наши попы тоже попытались качнуть права. Стали заступаться за казнимых, рассуждать о нравственности и т. п. Иоанн уперся. Тогда митрополиты стали демонстративно уходить в отставку. За несколько лет с 1563 года их сменилось четверо. Последний, Филипп, даже дал царю расписку: «…в опричнину и царский домовой обиход не вступаться и из-за них митрополии не оставлять». Тут и началось. Казни следовали безостановочно. Люди вопили митрополиту о заступничестве. Царь стал от него прятаться. «Только молчи, молчи, отец святый!» — страшно кричал Иоанн, случайно встречаясь с Филиппом в Кремле. Филипп пер на рожон: «Наше молчание грех на твою душу налагает и смерть наносит!» Царь застывал в ужасе. Товарищам по партии это не нравилось. Они быстро сыскали целую свору епископов, владык, простых попов, свидетельствовавших против Филиппа. Что уж они ему навешали, неизвестно, ну, небось, как обычно: вино, карты, девочки, воровство церковной кружки. Сшили на Филиппа типовое дело. Суда, конечно, не было. Прямо из Успенского собора опричники выволокли митрополита, народ бежал за ним в слезах, но с опаской. Взяться за колья народу было слабо. Филиппа сослали к черту на кулички. Царю от этого было неуютно, и он, идя в поход на Новгород в 1569 году, послал прокурора… ой, нет! — Малюту Скуратова получить у ссыльного благословение на убийство православных. Филипп не дал. Бандит удивился и удавил вредного попа.

Путь был открыт. Убив по-быстрому двоюродного брата Владимира, последнего претендента на престол, Иван напал на Новгород. Такая уж традиция была в его роду. Повод подобрали неплохой: будто бы Новгород хотел «зайти за Сигизмунда-Августа…» Ну, то есть, как бы сняться с места с волостями и посадами, направить Волхов по новому руслу — в Вислу, здания перебросить в Польшу по воздуху, плодородный слой родной земли вывезти на телегах, самим следовать пешим строем…

О таковых злых намерениях и бумажка соответствующая сыскалась. Так что Новгород казнь заслужил. Но резать православных царь начал загодя, от своего порога, с Тверских земель. Царские войска шли медленно: жгли и грабили, с особым садизмом казнили встречных и поперечных. Чтобы из Новгорода от такого ужаса не ушел ни один человек, заранее послали туда опричную гвардию для осады. Опричники, в основном из ублюдков, «детей боярских», по дороге опечатали все монастырское имущество; всех монахов забрали с собой в Новгород — ровным счетом 500 человек. Там до приезда царя развлекались поркой черноризцев по графику. Новгородцы оторопело смотрели на это. Тут привозные попы стали кончаться. Похватали всех местных и стали нещадно пороть — «править» с них по 20 целковых. Кто-то из умных партийцев догадался, что главные бабки лежат не у попов, а у купцов. Тогда перехватали вообще всех «лучших» новгородцев, рассадили их под стражу, подвалы и лабазы с добром опечатали. Стали ждать государя…

Чувствуете школу? Видите, как четко работает Имперская Теория? Никто ничего за пазуху не кладет. Монастыри и склады без приказа не грабят, а «печатают». Ждут пахана! По двадцатке вышибают на чай и водку? — так это святое, уставом Партии разрешается. Да и не казнь это вовсе, не наказание. А так, щекотка. Но вот 2 января 1570 года приезжает Грозный с сыном Иваном и 1 500 стрельцами. На другой день — первый указ. Этих, которых пороли в шутку, теперь бить палками насмерть, невзирая на чины. Трупы равномерно развозить по монастырям, пусть сами хоронят.

Потом царь-батюшка отправился помолиться к святой Софии. На мосту через Волхов его встретил с крестом владыка Пимен. Иван к кресту подходить не захотел, обозвал владыку волком, хищником, губителем и досадителем. «А теперь, — говорит, — святой отец, иди и служи обедню, а мы послушаем». После обедни пошли к владыке покушать, чинно сели за стол. Стали есть, пить, хозяина славить. Потом, по опричному обычаю, на самом интересном месте обеда, царь вдруг завопил диким голосом. Это был наигранный прикол, — еще от святой Ольги. Пьянь опричная сорвалась с мест и кинулась грабить, рвать, хватать и бить все, что попадалось под руки. Ободранного, окровавленного попа посадили в кутузку на две деньги кормовых в сутки.