Ольга Хомич-Журавлёва - В поисках безграничности

Веками, с высоты взирая,
Он понял истину давно —
Всё в Этом Мире умирает.
А от чего – не всё ль равно?..

Где опустевший санаторий
Советских лет скрывает прах,
Со временем уже не споря —
Рояль лежит в густых кустах.

Уже распроданы строенья —
Из корпусов растет дворец…
А где-то здесь стихотворенья
На конкурсах читал малец.

А где-то здесь звучали горны,
И малыши со всей страны
Ходили по аллеям гордо,
Надежд в грядущее полны.

И где-то здесь, в просторном зале,
Помпезно высился рояль.
И песни детские звучали…
Теперь в кустах он, как не жаль —

Обломком той, ушедшей жизни,
Где был, пусть кажущийся, Рай.
Где неразумность альтруизма
Хлестала в душах через край.

Но вот здесь роскошь воцарилась
Тех, кто при власти и деньгах…
Надежд наивность развалилась,
Как сломанный рояль в кустах…

Я не смогу преодолеть…
Нет, нет, мне это не осилить —
На шовинизм мужской смотреть,
Что снова мракобесьем бредит.

О, сколько ИХ, вокруг меня,
Высокомерно усмехаясь,
Во всех грехах мирских виня,
И зыбкой властью упиваясь,

Пытаются унизить тех,
Кого зовут по – жлобски – «баба»,
Приняв издевки за успех…
О поражении знать бы надо…

Зеркально в женщину глядясь,
Смотрите на свою убогость.
ЕЁ кристальность – Ваша грязь.
Ублюдство Ваше – ЕЁ строгость…

В этом городе день, как год —
Время тянется липкой лентой.
Чёрен здесь словно ночь – восход.
Дружба меряется монетой.

Здесь улыбки – как жгучий яд,
И слова – как расстрельный ветер.
И с презреньем глаза глядят,
Словно души равняет грейдер.

Здесь поют голоса тревог,
Не дождавшись спасения свыше.
И клубится застойный смог…
И друг друга никто не слышит…

Для экономики страны
Живу как будто понарошку.
Сама себе сошью штаны
И посажу себе картошку.

Сама себе вяжу носки,
Сама себя учу наукам.
И книги – долгие листки
Я напишу сама от скуки.

Сама себе построю дом,
Рожу сама себе ребенка,
Сама обзаведусь котом,
А так же мужем и болонкой.

И буду выживать сама
В бесчеловечнейших реформах,
Пытаясь не сойти с ума,
Сама себя, спасая в шт о рмах.

И вот за то, что я сама
Себе могу «позволить» много,
В награду, милая страна,
САМА дерёт с меня налоги…

Восемь. Ну да, просто цифра —
Набор из восьми единиц,
Суть потаённого смысла
Сложенных кем-то частиц.

Чётко размер разграничен.
Но восемь на бок урони —
Счёт станет безграничен,
Словно взбесились нули!

Словно из чёрной бездны,
Фантасмагории звёзд,
Зев бесконечность разверзнет…
Мир цифр… Как же он не прост…

Я лучше буду о тебе издалека
С тоской вздыхать —
Мой город северный. И где пока
Мне не бывать.

Пусть ностальгия унесёт в далекий край
Мою печаль,
Туда, где вьюги бесконечной пастораль,
И снег – вуаль.

Где семь суровых жёстких месяцев в году
Зима поёт.
И как в анабиозе – мир во льду,
И в душах – лёд.

Я лучше буду о тебе издалека,
В тепле вздыхать.
И провожать на север облака —
Приветы слать.

Мой город, мы с тобой давно честны,
И судьбы – врозь.
На гранях необъявленной войны
Нам жить пришлось.

Теперь, когда меж нами целый мир —
Ты мой каприз.
Я предпочла тебе свободу лир
И южный бриз…

Я мелом пишу портреты,
Легко выверяя фокус.
Полотна воткну в багеты.
Хранить их в рулонах – чокнусь.

Вот белая пыль ложится
На холст безнадёжно хлипко.
И можно б на том нажиться,
Купить от продажи скрипку.

Пиликать ночами Брамса,
В истерику лет впадая,
В лимериках Декаданса
Мир внутренний постигая.

Так нет же! Позор продажам!..
И мел бороздит портреты.
И в скромности эпатажа
Приемлю удел аскета…

Лишь ленивый теперь не пишет,
О коллапсе и прочей дряни!
Это нынче крутая «фишка» —
Мол, гуляет кризис по странам.

Это супермодная тема!
Без неё – ни куда, хоть тресни!
Только вдруг – это только пена —
Дутый кризис – игра без чести?

Насладимся теперь уныньем,
Предвкушая беду и голод.
Ведь по плану – дефолт. И ныне
Станут чахнуть село и город.

Курс валют снова рубль унизит.
Только нам – «трын-трава» прогнозы!
Ведь искусственно сделан кризис —
По живому и без наркоза!

Кто-то снимет на бедах сливки,
На смертях – дивиденды – сладки…
Но в России от лжи – прививки,
Будем верить, что всё в порядке…

А вот уже и Новый год
Из-за угла подкрался тихо,
Среди цейтнота и тревог,
Среди глумящегося лиха.

В витринах – блеск и мишура,
Гирлянды яркие сияют,
И в праздничные вечера
Огни на ёлках зажигают.

А я брожу среди людей,
Сосредоточенно галдящих,
Плетущих нить своих идей
И по делам своим, спешащих.

Не чувствую, как жизнь бурлит
В неделях новогодней стужи.
И в глубине души болит
Мир, что тебе уже не нужен…

Чёрный город в этот вечер
По домам прохожих гонит.
И пронизывая, ветер,
Во дворах укромных стонет.

Черный сон укутал скверы —
Без луны и звёзд, украдкой.
Темнота в них жжёт без меры,
Без просвета, без остатка.

Я попала в ночь смятенья,
В город мрачного покоя,
В город сонного смиренья,
В город тайного разбоя,

Где на мокрых тротуарах,
Как обломки чьих-то судеб,
Крылья гибнущих Икаров,
Ветер равнодушный студит…

Ещё не убраны тела
И гарь от взрыва обжигает.
Толпа, что миг назад жила —
Дождём кровавым опадает…

Ещё от боли не кричат
Изрешечённые болтами.
Родных выискивает взгляд
Под обгоревшими телами.