Руслан Ходяков - Королева Хакеров

– Ха-ха-ха! Во дает!

– Братки, вы только гляньте! Штырь, я сейчас обссусь от смеха!

– Ну, Копеечка! Ну, Лука!

– Летчик, мать его, налетчик! Ха-ха-ха!

– Ой, не могу, держи меня, Штырь!

Женя от удивления остановилась в дверях бара.

Бэмс хитро усмехнулся.

– Вот, полюбуйся, Джен, – сказал он. – Копеечка опять летчика изображает! А ты говоришь, нафига он мне! Это же цирк бесплатный!

Пусть, браточки повеселятся!

– Вр-р-р-р-р-и-и-и-и-у-у-у-у-у! Огонь! Тра-та-та-та-та!!! Тра-та-та-та-та! Чух-чух-чух! Бышь! Бышь! Бышь!

Байкеры гогоча, столпились в центре зала вокруг пьяненького Луки, который на полусогнутых бегал по образованному байкерами кругу и одновременно изображал пикирующий вертолет и пилота, сжимающего в руках штурвал.

– Ухожу на разворот! – прокомментировал Лука свои действия Показывая, как он поворачивает рукоятку штурвала до отказа влево и корпусом обозначая движение вертолета, а губами имитируя работу двигателя, шум винтов и разрывы ракет. – Вр-р-р-р-р-и-и-и-и-у-у-у-у-у! Чух-чух-чух! Бышь! Бышь! Бышь! – При этом щеки его раздувались во время его коронного «вриу» и «бышь» с губ слетела слюна, а сам Лука выглядел чрезвычайно комично, семеня на полусогнутых ногах.

Байкеры покатывались со смеха.

– Ой, не могу, он на разворот уходит!

– А ну, Копеечка, давай еще раз сделай «чух-чух» и на разворот!

Ха-ха!

– Вы не понимаете, – скороговоркой говорил Лука, чтобы не прерывать действия. – Лука – летчик. Лука знает как надо. Нельзя «чух-чух», а потом разворот. Надо сначала разворот, потом «вриу», а потом уже «чух-чух»! – и Лука сосредоточенно возвратился к изображаемому действию. – «Пташка-12»! Я «Пташка-14»! Прикрой! – он не понимал, что над ним смеются. Он всецело был поглощен своим занятием. Байкеры смеялись, показывали на Луку пальцами. Жене почему-то было совсем не смешно.

– Бэмс, – спросила он своего друга. – Он, что, действительно раньше был летчиком?

– Ну, старушка, ты даешь! Лука – летчиком!? – рассмеялся Бэмс.

– Тогда я был танкистом. На танке ездил. Ты представляешь меня в танке?

Женя смерила взглядом двухметрового, широкоплечего Бэмса и подумала, что навряд ли такая туша могла поместиться в танке.

– Нет, Бэмс, не представляю.

– А его – в вертолете? – Бэмс кивнул в сторону Луки. – То-то!

Копеечка, когда примет, всегда летчиком становится. Попей с его, не то, что летчиком, космонавтом станешь! Гы-гы! Пошли, старушка, я тебе «Гвоздь» покажу… Чего тебе? – К Бэмсу подошел бармен-Федя и протянул трубку радиотелефона. Бэмс отошел в сторону, приложил трубку к уху, с кем-то поговорил, отдал трубку к бармену и c сожалением посмотрел на Женю.

– Извини, Джен, «Гвоздь» отменяется… Гоблина в мусарню замели… Помнишь Гоблина? Лысый такой?

Женя отрицательно покачала головой.

– Нет? Ну, не важно… Обещают отпустить под залог. Надо ехать вызволять. Федя, собери деньги, – кивнул Бэмс бармену и крикнул в зал. – Штырь, Старая! Поедете со мной!

Из толпы байкеров вышли высокий долговязый худой парень и девушка с неестественно фиолетовыми волосами.

– Что стряслось, Бэмс? – спросил Штырь.

– Гоблин в обезьяннике застрял, – коротко ответил Бэмс.

Фиолетовая девушка, виляя бедрами, подошла к Бэмсу, обняла его за талию и, как кошка прильнув к нему, томно спросила презрительно глядя на Женю:

– Где это ты был, Бэмс? Болтик завинчивал? – она свободной рукой, как бы желая показать Жене свою власть над Бэмсом, погладила его брюки у ширинки. – Резьбу, часом, не сорвал?

– Усохни, Старая! – Бэмс стряхнул с себя Фиолетовую. – Не время… Брраточки! – зычно рявкнул Бэмс в зал. – Смех сразу же стих. Байкеры вопросительно посмотрели на Бэмса. В тишине стало слышно, как Лука продолжает «пилотировать» вертолет, семеня по кругу.

– Бышь! Бышь! Бышь! Вр-р-р-р-р-и-и-и-и-у-у-у-у-у!

Бэмс поморщился.

– Лука!!! – гаркнул он.

Лука остановился в той позе, в которой его застал выкрик Бэмса повернул голову и, хлопая глазами, испуганно посмотрел на своего хозяина и благодетеля.

– Пошел вон! – резко сказал Бэмс.

– Хорошо, хорошо… – испуганно прошептал Лука и, не вставая с полусогнутых ног, выскользнул из бара.

– Браточки! – сказал Бэмс. – Первое. Гоблина замели. Я, Штырь и Старая поедем на выручку. Всем оставаться здесь. Ждать от нас весточки… Второе, – Бэмс посмотрел на Женю. – Это моя Джен. Если кто-то хоть словом, хоть пальцем – порву на месте! Всем ясно?

Байкеры загудели, соглашаясь.

«Попробовал бы кто-нибудь не согласиться», – подумала Женя и с уважением и благодарностью посмотрела на своего друга.

– Тогда все, – сказал Бэмс.

Байкеры разошлись за свои столики. Бармен включил музыку, чтобы снять возникшее напряжение. Штырь и Старая пошли на улицу к своим мотоциклам.

– Джен, – сказал Бэмс. – «Гвоздь» за мной, я не забуду. Сегодня мы наверно не увидимся, а так, приезжай. Всегда рад потереться с тобой носом… Или вот что… Если чего будет надо – звони мне на трубку. Номер у Феди спишешь, – Бэмс кивнул в сторону бармена. – Чем смогу – помогу, – Бэмс почему-то почувствовал себя неловко и замялся.

– Спасибо Бэмс, увидимся, – Женя в знак благодарности взяла Бэмса за руку.

– И тебе спасибо, – улыбнулся байкер.

– А мне за, что? – удивилась Женя.

Бэмс пожал плечами.

– Не знаю. За то, что ты есть… Наверное, – он вдруг наклонился, нежно поцеловал Женю в лоб и так же нежно, по-братски прошептал ей на ухо.

– Я люблю тебя, Джен. Как брат люблю.

– Я тебя тоже люблю Бэмсик. Как сестра, – и она чмокнула его в ответ.

– Так значит друзья!? – спросил Бэмс выпрямляясь.

– Друзья, – просто ответила Женя.

– Ну, бывай! – Бэмс подмигнул Жене, улыбнулся и вышел из бара.

Вскоре оттуда послышался удаляющийся рокот его Харлея.

Женя вздохнула, прошла к столику Бэмса и уселась на его место.

Байкеры бросали осторожные взгляды в ее сторону и, помня предостережение своего вожака, опасались подходить.

Странные он люди были эти байкеры. Единственное чему они доверяли – были их мотоциклы, единственное во что свято и безоговорочно верили – это в трассу. Богом для них был дух американского хайвэя, а идолом – Великий Харли Дэвидсон. Им не нужны были ни компьютеры, ни компьютерные сети, то, во что была по уши влюблена Женя. Всё, что им было нужно – это твердый асфальт шоссе под колесами байка и свист ветра, бьющего в лицо. Для них не было понятия «кататься на мотоцикле». Для них это звучало кощунственно.

Они жили на мотоцикле и умирали на нем. Затянутые в кожу, сверкающие металлическими украшениями, бляшками, заклепками, стальными накладками, ощетинившиеся шипами, они были бесстрашными рыцарями скорости, гордыми странниками. Они-то знали, что на самом деле жизнь – это дорога. Дорога длиною в жизнь. И может быть в чем-то они были правы.