Евгений Никоненко - Всё дело в пушистиках

Я не стал терять времени даром и, одним ударом кулака утихомирив последнего из молокососов, двинулся наперерез амбалу, но, не дойдя до него нескольких шагов, как бы невзначай скользящим движением треснул по голове сидящего за ближайшим столиком какого-то интеллигентного вида мужичка, который в этот момент только поднес ко рту бокал с вином, отчего его зубы с хрустом натолкнулись на прочное стекло. Интеллигент вскочил, зажав рот и что-то там мыча, резко обернулся и, видимо, посчитав, что виновником его трагедии является широкий мужчина с огромной золотой цепью на шее и тупым выражением лица, повторил мое действие. А именно: взял со стола почти полную бутылку красного вина и разбил ее содержимое о могучий и, очевидно, крепкий череп широкого, поскольку тот, в отличие от пилонца, не только не упал, но и с каким-то ослиным тупоумием медленно повернулся в сторону интеллигента. Весь этот эпизод возымел свое действие, и амбал на полпути свернул в сторону разыгравшейся новой драмы. Он за ворот, как щенка, поднял интеллигента, который не переставал хвататься за свой рот и что-то мычать, но тут широкий, с залитым вином и кровью лицом, очевидно, наконец, сообразив, что произошло, тоже схватил интеллигента за полы его пиджака. Амбал второй рукой принялся отталкивать широкого, но с двух боков к нему уже подошли товарищи последнего, которые умом тоже не блистали, но осознали, что их приятному отдыху в компании алкоголя и девочек положен конец. Они окружили амбала и, прежде чем тот успел что-то сообразить, принялись интенсивно мутузить его по ребрам и почкам. Под градом таких ударов здоровяку пришлось выпустить и интеллигента, и широкого и начать активно махать своими здоровенными ручищами.

А дальше понеслось! Я видел, как Лехе прилетело в живот от какого-то коренастого мужичка невысокого роста, который тоже сидел за столом с пилонцем. Мой друг скорчился от боли, но в следующий момент перехватил руку мужичка, занесенную для удара, и с силой притянув его левой рукой, правой, взяв со стола глубокую тарелку с каким-то салатом, разбил ее о голову коренастого. Тот заверещал диким голосом, схватился за лицо, и в этот момент Леха пнул его под пятую точку, да так сильно, что последний даже не знал, что зажимать в первую очередь: лицо или свою задницу? Он сделал несколько прыгающих шагов, а затем грохнулся на пол.

Кирилл пинал кого-то лежащего под столом, а амбал, когда я перевел взгляд в ту сторону, уже держал за воротники, как щенков, тех двоих, что еще давеча отбивали ему бока. Теперь же он, как бы даже не торопливо, размахивался руками во всю их ширь, а затем резко их сводил, сотрясая своих пленников лбами. Они же от каждого удара болтались беспомощно, как куклы, и могли только разве что вяло махать руками. Тот же, о череп которого интеллигент разбил свою бутылку, скакал вокруг амбала, как дикарь в своем бешеном танце, и с разных сторон пытался навешивать ему короткие удары. Но, видимо, делал он это не так эффективно, поскольку амбал уделял ему внимание не более, чем назойливой мухе.

Я же схватил первый попавшийся под руки стул и кинул его в сторону той шумной компании, которая еще недавно по очереди мяла три груди отсутствовавшей теперь девицы. Сейчас же они в растерянности вглядывались в полумрак зала, где развязывалась драка, а потому внезапно прилетевший из этого полумрака стул произвел на них сильное впечатление. Один из них едва успел закрыться руками, прежде чем прилетевший стул опрокинул его на пол, и он по ходу своего падения собрал под себя и стол, и все, что на нем стояло.

Остальные же принялись громко ругаться и побежали разыскивать обидчика, то есть меня, но почему-то путь их пролегал к барной стойке, откуда, как им показалось, и начал свой полет стул. У стойки они нашли парочку пьянчужек, которые в тот момент, когда мы зашли, толкали ползающей по стойке девушке полные трусы денег. На этих пьянчужек и обрушился их гнев: разъяренная компания принялась неистово их лупцевать, отчего те закрыли головы руками и начали что-то дико кричать, но уже вскоре их положили на пол и начали методично и сосредоточенно пинать.

Я же приходил в восторг от всего происходящего! Одним прыжком я оказался у входной лестницы и опрокинул с нее какого-то доходягу, который уже намеривался улизнуть, но не успел. Он что-то там крикнул, я же, не поворачивая его лицом к себе, саданул коленом ему под зад, отчего тот завыл и улетел на ближайший столик, похоронив его под собой. Сверху, с лестницы, сбежал вниз, очевидно, его приятель, немного более крепкий и ловкий. Первый же мой удар он пропустил мимо себя, а в следующий момент дал коленом мне под дых. Едва я скрючился, как тут же словил удар в ухо! Ошпаренный болью, я буквально озверел. Мгновенно подскочил к нему, не чувствуя его ударов по своему корпусу, и, схватив за плечи, разбил своим лбом ему нос. Пока он закрывал свое лицо, я парочкой небрежных пинков отправил его к своему приятелю, который лежал на опрокинутом столе, руками потирая свою пятую точку и мыча что-то под нос.

Я огляделся, мельком взглянув в зал. Там царил полный хаос. Дрались все, кто был внутри и кто не успел вовремя отсюда сбежать. В господствующем полумраке этого помещения я видел, как энергично и интенсивно двигалось множество фигур; я слышал звуки глухих ударов по корпусу, крики, какие-то невнятные предложения, что-то вроде: «Не надо!» и «Скоты, сейчас вы у меня огребете!» – шум бьющейся посуды и ломаемой мебели, одинокие вскрики женщин, непонятно что делающих в этом хаосе бесчинства и безудержной агрессии; чувствовал вонь потных тел, смешиваемую с кислыми винными ароматами и запахами табака и – что странно! – чего-то горелого. И в самом деле, я увидел, как кто-то вскочил на стол, затем вспышка огонька зажигалки озарила его руки и бутылку с заткнутым тряпкой горлышком. Этот кто-то поджег тряпку, а затем, размахнувшись, – тут я увидел его лицо, это был Кирилл! – кинул ее в барную стойку. Послышался звон бьющейся посуды, а затем вся стойка занялась огнем! Тут же хаос сменился паникой. И без того движущееся пространство зала стало шевелиться еще активнее, теперь уже в сторону выхода. Из дверей VIP-зала выбежали полуголые бабы и, завизжав, стремглав кинулись к выходу. Я едва успел отскочить от лестницы, чтобы меня не опрокинули, но тут кто-то своей сильной рукой схватил меня за ворот и потащил к выходу. Сначала я попробовал брыкаться, но затем этот кто-то оглянулся, и я распознал в желтых вспышках пламени лицо Лехи. Мы устремились на выход.

После душного помещения кабака, все больше нагревающегося от жара разыгрывающегося пожара, улица показалась какой-то особенно свежей. Из входных дверей валил дым, и вокруг кабака постепенно собирались зеваки, которым в столь поздний час нечем было заняться. Из входных дверей все выбегал и выбегал народ и, в основном, торопился скорее ретироваться, но при этом все же задерживался на минутку, чтобы, обернувшись, поглядеть, что же будет дальше. Так и мы остановились и несколько минут смотрели, как дым из входных дверей валил тем больше, чем быстрее из них выбегали люди, впуская в прокуренное помещение разжигающий пламя ярче кислород. Пока мы глазели на разрастающуюся трагедию, освещенные красным огнем витрин, к нам подошел Кирилл, очевидно, выскочивший с очередной порцией люда. Он остановился рядом и с секунду смотрел в том же направлении, что и мы с Лехой, а затем ткнул меня в плечо: дескать, пора! И мы не стали ждать, пока примчатся полиция и пожарные, чьи сирены уже завывали вдалеке, и быстрым шагом двинулись в сторону порта.