Сергей Магомет - Сильные впечатления

– Вай! – степенно и звучно отвечал хозяин, презрительно дернув носом. – Что они там понимают в окрошке!

Волк и Маша переглянулись, едва сдерживая смех.

– Принесика, братец, шашлык, – сказал Волк. – И кувшинчик вина.

– А шашлык у вас из говядины? – поинтересовалась Маша.

– Какой говядина, шутишь? – последовал ответ. – Чистый баран!

Они не расставались с того самого момента, когда загрузили в самолет цинковый ящик. Теперь они сидели под навесом, густо окруженным абрикосовыми деревьями, и медленно пили красное виноградное вино. Каждый из них мучился в душе своими сомнениями. Впрочем, мучилась, пожалуй, одна только Маша. Она вспоминала мамины слова.

– Нельзя построить счастье на несчастье другого, – твердила ей та.

– Но мама, – защищалась Маша, – ведь Эдик медленно убивает меня!

– Пусть лучше он, чем ты, – заявила мама. – Пусть он почувствует свою вину.

Но сейчас Маше не хотелось вспоминать о прошлом. Тем более, о жизни с Эдиком… Но не хотелось ей думать и о тех счастливых ночах, которые она провела с Волком, – когда, разгоряченные и усталые, они засыпали на несколько часов, чтобы, вдруг проснувшись одновременно, снова заключить друг друга в объятия. В течении дня они вместе колесили по городу и окрестностям. В эти дни неожиданно наступило благословенное затишье в войне, как будто специально для того, чтобы они могли насладиться своей любовью. Они много говорили и, казалось, понимали друг друга с полуслова… А сегодня она сообщила, что уже завтра утром должна уехать в Москву. Очередная кавказская командировка закончилась, и когда она снова окажется здесь – неизвестно. Он конечно знал, что скоро ей придется уехать, но он не догадывался о том, что она не собирается возвращаться назад. Со времени начала чеченского конфликта ее командировки были столь частыми и длительными, что, казалось, она находилась здесь безвыездно. На этот раз она твердо решила, что ей не следует возвращаться – изза него… вернее, к нему.

Маша была чуть жива после кошмара, через который ей довелось пройти, когда у нее на глазах погиб Рома Иванов. Теперь в ее жизнь ворвался этот чудесный полковник Волк. Он до того смутил ее, бедную, что она потеряла всякую способность сосредоточиваться на самом главном в ее жизни – своей работе…

Но в данный момент Маша прохлаждалась в обществе своего полковника, который церемонно раскурил уже знакомую ей маленькую черную трубку и со счастливым видом выпускал через ноздри струйки вкусного табачного дыма. Словно беспечные и праздные влюбленные, они вели задушевную и откровенную беседу, совершенно забыв и о времени, и о пространстве.

– Наверное, ты не очень старался, чтобы твоя семейная жизнь протекала нормально? – предположила Маша, сделав глоток вина.

Она словно подыскивала для себя новую роль, вжившись в которую можно было бы без потерь выпутаться из этого военнополевого приключения. Показать себя женщиной мудрой и способствующей восстановлению семейного мира – значило бы успешно самоустраниться из наметившегося любовного треугольника и избежать очередных душевных терзаний, ощущая себя злой и коварной разлучницей, которая сровняла с землей счастливый семейный очаг. Ее уже сейчас легко покалывали угрызения совести.

– Так как же, Волк? Ты с женой испробовал все средства?

Она почувствовала себя добрым докторомсексопатологом, который самоотверженно заботится о своем сбившемся с истинного пути подопечном. Нужно поучить его умуразуму, прочесть соответствующие наставления, дать ценные советы касательно интимной сферы и отправить домой для вдумчивого и самоотверженного исполнения супружеских обязанностей. Иначе говоря, убедить полковника, чтобы тот занялся любовью с собственной женой. И желательно – со всей возможной нежностью и лаской, вместо того, чтобы растрачивать их на стороне…

В какойто момент Маша даже успокоилась, упиваясь своей мудростью и проницательностью. Однако если она такая умная, то почему бы ей не позаботиться немного и о себе самой?.. Вот всегда так – она была готова заботиться о ком угодно, только не о себе.

Полковник сначала улыбнулся, а потом посмотрел на Машу долгим взглядом, в котором засквозила подозрительность. И зачем это ей понадобилось заводить разговор о его неудачном супружеском опыте? Зачем омрачать воспоминаниями эти счастливые минуты?.. Тем не менее он ответил.

– Понимаешь, – сказал он, взяв Машу за руку, – не то чтобы я совсем не старался, чтобы у нас с Оксаной все было хорошо. Я старался. Я даже очень старался. Лет десять я честно пытался сделаться примерным мужем, хотя с самого начала знал, что ничего хорошего не получится.

– Тогда зачем же ты на ней жениться?

– Да вот женился… Зачем женятся? – он пожал плечами, – Наверное, видел, что ей этого хочется – и покорился. Я только что получил свое первое серьезное назначение. Тогда еще в звании лейтенанта. Наверное, мне хотелось, чтобы меня ждала женщина. Вот я и пообещал, что, когда вернусь, мы поженимся. Я уезжал очень далеко, и там было очень жарко.

– В Афганистан?

– Куда же еще…

– Ну конечно, я так и думала, – сказала Маша, отводя глаза.

– Что ты думала? – насторожился он, но Маша не ответила.

– Господи, – лишь воскликнула она, – почему это случилось именно со мной?!..

Он тоже ничего не сказал, только снова набил свою маленькую черную трубку и изящно закурил, спокойно поглядывая на Машу.

– Что же потом? – нетерпеливо спросила она.

– Потом началась долгаяпредолгая война, и у меня даже не было времени толком задуматься о том, что я делаю. Впрочем, кажется, когда я уехал, я уже точно знал, что не хочу на ней жениться. Честное слово, знал. И знал… что женюсь. Была в этом какаято тупая неотвратимость. Это должно было случиться – вот и все. Разве что если бы я погиб…

– Но ведь ты ее всетаки любил? – настаивала Маша.

Он слегка покраснел.

– Мне было двадцать пять лет. Что я понимал в любви? Но наверное любил. Мы были в разлуке несколько месяцев и, когда я приехал в отпуск, она показалась мне самой красивой девушкой, которую я когданибудь видел. Я представил, что мне скоро возвращаться в часть и что, если мы поженимся, я смогу взять ее, такую красивую девушку, с собой. Вот и вся любовь.

– И она с тобой согласилась ехать…

– А что тут такого? Она всегда была неподалеку, где бы я не служил. Не так уж это было опасно, как некоторые думают. По крайней мере, в нашем случае. А преимуществ – масса…

Разглядывая полковника, Маша подумала о том, что, пожалуй, никто из них, из мужчин, не способен внятно рассказать о своих чувствах, о любви к женщине. Особенно, если любовь уже умерла. Им кажется, что ее никогда и не было. Они словно боятся, что если признаются в своем прежнем чувстве, то на новое уже не будут способны. Поэтому всякий раз убеждают себя и потом искренне верят, что полюбили впервые. Как будто прежняя любовь помеха новой…