Д. М. Бьюсек - Правильное дыхание

© Д. М. Бьюсек, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

«Один-единственный раз за все школьные годы у меня случился настоящий роман – и то с нашим завучем».

1. И герои (по крайней мере один из них), и автор пребывают от краткого содержания в ужасе, но поделать ничего не могут.

2. Все персонажи и события, кроме фоновых, фиктивные, возможные совпадения с реальными являются случайными.

3. Малопонятные аллюзии и англицизмы (а иногда и переходы на другой язык) можно или расшифровывать (см. примечания в конце каждой части), или игнорировать.

4. Жанр, а точнее, формат этого текста можно определить как «сериал для чтения» (где вся первая часть – это пилот). Отсюда нестандартные приемы повествования, оформление прямой речи и смены перспективы, которые, надеюсь, не смутят читателя.

***

Спасибо всем сетевым и реальным людям, делавшим замечания по ходу текста, подробно отвечавшим на мои бесконечные вопросы вроде «Где в школе туалет для учителей?» и дававшим справки по поводу стоимости гречки и позирования художнику в начале 90-х, сравнительных характеристик Жигулей и Москвича и прочих примет времени.

Также хочу поблагодарить и попросить прощения у родных и близких за позаимствованные без спросу мелочи и совпадения. Отдельное спасибо моим маме и папе – за подробный отчет о 19—21 августе 1991-го года, за Имельду Маркос, за Грегори Пека и – всего не перечислишь.

– Мама, – сказала дочка по телефону, – на каникулы приду домой, только не одна.

– Наконец-то опять с кавалером?

– Вроде того. Только он женского полу.

– О, – она так и видела мамины поднятые брови – любопытство явно перевешивает удивление. – И прямо все серьезно?

– Довольно так, да.

– Таки. Хм. И вроде даже ничто и не предвещало… Насколько я могу судить. Думаешь, это у тебя такая фаза – типа все перепробовать, или уже совсем определилась на всю жизнь?

– Пока что совсем.

– Ага. Ну ладно, – мама соображала, что же ее по-настоящему беспокоит в этой ситуации. – Бывает. Тоже вариант. Главное, чтобы человек был хоро… А! Вот! А что скажет папа?!

– Ну, папа все-таки тоже не какой-нибудь, как это, зашоренный. Ты ему тогда предупреди, ага?

– Стоп-стоп-стоп, а давай я ему тогда сейчас передам телефон, и ты ему сама все расскажешь, а то при чем тут я вообще.

– Ну, мам, а чего тут рассказывать, вот приедем, познакомитесь… Только запомяни ему как-нибудь, и все. (невинно) При случае.

– Упомяни. При каком-таком случае, я вот даже и не знаю, что это может быть за случай? К тому же он спросит: А что она сама не сказала? Боится, небось, что я зашоренный, да? Еще и обидится на тебя.

– Мам, ну, ты же понимаешь… Не зашоренный, но по телефону это может звучать немножко как шок, папы – они такие, а ты лучшей знаешь, как ему так сказать, чтобы он не фрикнул. Не выфрикнул…

– Фриканулся. И ходил потом по дому фриканутый на всю голову. Причитая, что не видать ему теперь еще сто лет ни внучков, ни рыбалок с любимым зятем.

– Опять она травит мной душу.

– Точно. Вопрос только, кому. Ладно, кука. Подумаю, как это все провернуть подипломатичнее.

– Только ты быстрей думай, а то вообще забудешь сказать, я тебя знаю.

– До субботы соображу. А в субботу увидимся, тогда все и обсудим.

Увиделись. Сидят в кафе. Раньше мама навещала дочку в ее студенческой квартире, но каждый раз не выдерживала и, не допив чая, принималась чистить и мыть там всё, что подвернется под руку. Казалось бы, ну и пусть, но соседи по квартире перестали соблюдать график дежурств, мотивируя это беззаботным «все равно приедет твоя русская мама». Поэтому место встреч пришлось изменить.

Дочка: – Ну?

Мама: – Баранки гну.

– Какие бараны и гну?

– Не обращай внимания. Это я в смысле, что нет, пока не говорила. Не могу сформулировать.

– А чего тут вообще сформулировать?

– Формулировать. Вот ты тогда ему и формулируй.

– Думаешь, он, правда, не одобрит?

– Тю, глупости. Просто это такая… интересная новость, хочется ее как-то покрасивше подать. Поэффектнее.

– О, а ты позови Маню. Чтобы была живая ассоциация. Ходючая.

Мама бормочет: «Не то слово, какая ходючая…»

– Опять не так сказала? И потом он посмотрит на Маню и подумает: Ну вот, и Маня тоже такая же, а ведь нормальный, порядочный человек, все у нее хорошо… Чего ты хмыкаешь?

– Образ нормальной порядочной Мани так и стоит у меня перед глазами.

– Но она же твоя лучшая подруга!

– Не подруга, а родственница. – Поучительно: – Поэтому и приходится ее терпеть, какая есть.

– Каком это боком она тебе родственница? (Мама только отмахивается – «дальним») И как это понимать, «терпеть»? Я-то думала, ты это не толерируешь, а все-таки акцептируешь! Ну что «ыыы», как могу, так и говорю!

– Да я мало того, что акцептирую, как ты выражаешься, я сама, между прочим, – тут мама сделала круглые глаза, но вдруг задумалась – что бы такое припомнить и впечатляющее, и чтобы не слишком откровенное, – с девочкой целовалась! А была, между прочим, помладше тебя! Еще в школу ходила.

– Ты влюбилась в девочку?

– Ну, честно говоря, нет. И она в меня тоже нет. Насколько я знаю. Может, это и не считается, да. Но целовались все равно по-настоящему! И на виду у всех. Так что вот про меня в 11-ом классе вся школа четко знала, что я лесбиянка, – младшеклассники даже слово это выучили по такому поводу, а вот про тебя собственный папа и то..!

– Погоди, погоди, ты расскажи, а почему вы целовались? На спор?

– Вроде как на спор. Вернее, совсем не на спор. Ко мне пацаны тогда сильно клеились, а мне оно было не надо. Вот и додумалась наконец, как кардинально решить проблему, чтоб отстали совсем – а Светка мне как раз и посодействовала.

– Но не тетя Света?

– Она самая. И вот чего тут смешного, не понимаю.

– Ну, хорошо, а попростее нельзя было как-нибудь? Ведь если прямо уж столько клеились, ну, нашла бы кого-нибудь понормальней, чтобы с ним дружить, а он пусть остальных отпугивает. Я понимаю, что это такая патриархальная модель, но у вас там было бы в самый как раз, нет?

– Нет.

– Прямо никого не было?

– Моего возраста никого не было. Сама смотри – 10-ый, то есть 11-ый класс, а я и так на год всех старше, потому что в школу позже пошла.

– А почему это ты в школу позже пошла?

– (закатывая глаза: вспоминай теперь доисторические времена вместо куда более важного обсуждения рождественского меню) Потому что я до пяти лет не разговаривала, и мама боялась, что я там буду тупить. Сделала мне липовую справку насчет слабого сердца и оставила на годик с бабушкой. А в восемь держать дома стало не комильфо, и пришлось отправлять меня позориться. Thank you, – официанту, принесшему заказ.