Андрей Буторин - Вишни и скрипичный ключ

Я ведь его даже не видел ни разу – ни вживую, ни на изо. Как-то умудрялся он не светиться перед объективами. Имелись у меня лишь его так называемые «особые приметы»: раса, рост, примерный возраст – плюс-минус сто лет – и, что особенно меня тронуло, – цвет волос и глаз… Приметы, так-то и растак!..

Да, было у него, конечно, имя. Даже несколько: Федя-мышь, Бэтфед, Федосик…

Вот и ловил я этого Федосика третий уж год подряд. Пару раз даже на хвост наступал, но тот, как у ящерки, отрывался.

И вот, похоже, загнала себя мышка в ловушку! Занесла Федю нелегкая (тешу себя мыслью, что именно я в нее воплотился) в негуманоидный сектор Галактики, да еще в ту его часть, где обитаемых планет на сотню кубических парсеков – ровно одна штука. Причем такая, где земляне были от силы раза три. И то, насчет трех раз я, возможно, погорячился. Но один раз – точно, поскольку в информик планета внесена: название, условия, население и прочие данные. Между прочим, с населением там – настоящий винегрет. Только коренных – так сказать, местного разлива, – пять разумных видов! И столько же пришлых. Последнее меня особенно удивило: планета черт-те где вертится, а вот ведь – словно медом намазана!

Зато порадовала меня находчивость тамошних разноязыких жителей: сварганили они над всей планетой этакое инфополе, при котором можно говорить на родном языке, а собеседники воспримут его как свой собственный. То же и с письменностью: видишь незнакомые закорючки, а в мозгу уже «высвечивается» адекватный перевод. Поле выполняло, разумеется, и обширные информационные, а также коммуникационные функции – очень удобные, ведь для пользования ими ничего, кроме мозгов, не требовалось. Правда, лишь местных мозгов – на гостей планеты информационно-коммуникационные услуги не распространялись. Но и доступный всем «переводчик» – это очень здорово, к чему мне десять языков в черепушке на один лишь (надеюсь) случай в жизни? Правда, гипник вдолбить их в башку может за пару минут, а вот стереть потом удается не всегда. А если и удается, то порой с такими побочными эффектами… Однажды я имя подружки забыл. Неделю потом «побочный эффект» под глазом носил, так-то и растак! Зачем мне это? Впрочем, к делу сие не относится.

Называлась планета на местных наречиях для гуманоидного уха совсем уж невоспринимаемо и для языка непроизносимо… Так что информик предложил на выбор сто пятьдесят шесть вариантов названий для гумов. Мне лень было читать весь список; я ткнул наугад и попал в «Шмяккк». Что ж, очень мило, многообещающе даже.

И последнее, что мне в этой планетке понравилось – синее небо. Не люблю я красные, оранжевые, или там желтые небеса – под ними как-то неуютно и тревожно; зеленые, а паче того пастельные – расслабляют; серые – навевают тоску; фиолетовые – гнетут; синие же – самое то, под ними я – в своей тарелке.

Как я узнал, что Бэтфед на Шмяккке, не скажу – служебная тайна. Но он был здесь, точно, я убедился в этом сразу, лишь вышел под ярко-синее небо из корабля. Нюх старой ищейки, или, если хотите, внутреннее чутье, меня очень редко подводит.

Разумеется, у меня имелась собственная тактика дальнейших поисков, и все же я решил для начала посетить местное полицейское управление, или как там оно у них называется. Во-первых, на чужой территории никогда не помешает поддержка коллег, а во-вторых, существуют же, так-то и растак, нормы вежливости! М-да, лучше бы меня воспитали невежей…

Чтобы добраться до местной полиции, я выбрал метро – так, во всяком случае, «высветилось» в моем мозгу название, свисающее в виде неопрятной рыжей бороды с крыши пурпурного дырчатого куба возле игольчатой розетки космопорта. Знать бы заранее, что это за метро… Но я не знал и полез в одну из дыр – скорее, нору. В норе дурно пахло, была она тесной, плохо освещенной, непонятно извилистой… Но это были еще цветочки! Поезд оказался гигантским червем, ползающим по более широким и длинным норам. Причем пассажиров он элементарно заглатывал, а на конечной станции… ну, сами понимаете. Про попутчиков своих вообще говорить не буду – я только что плотно пообедал (тогда же, к счастью, мой желудок был совершенно пуст). Но как бы то ни было, до полицейского управления я добрался и вскоре уже заходил в торчащий огрызок широченной трубы, его олицетворяющий.

Отряхивая замызганный в «подземке» костюм, я предстал перед инопланетными коллегами. В круглом «офисе» трубы их копошилось невероятное количество. Кого тут только не было: трехголовые змеи, тараканы-великаны, ящеры с бахромой из конечностей, розовые шары, мигающие цилиндры на тоненьких ножках… И весь этот террариум – да простят меня за невольное сравнение его обитатели! – при моем появлении замер, повернул в мою сторону головы, а также то, что их заменяло, и заорал, завопил, заскрежетал, замяукал: «Это он! Он! Держи его! Хватай!»

Такого приема я не ожидал, так-то и растак! И поначалу оторопел, что едва не аукнулось большими неприятностями. Но когда перед моим носом защелкали клешни, заизвивались щупальца и прочие малоприятные конечности, я развернулся и дал деру. Меня спасло то, что полицейские в дружном, но весьма недружественном порыве отчаянно мешали друг другу, ведь каждый из них намеревался схватить меня первым.

Я петлял по кривым улочкам города, ползал по длинным вонючим норам, балансировал на висячих канатных мостиках… Мне все время слышалось позади зловещее клацанье, грозный клекот, змеиное шипение. Скорее всего, это был естественный шумовой фон шмякккского города, но оглядываться я, стыдно сказать, боялся.

Адреналин придавал мне, конечно, дополнительные силы, но и они были не бесконечны. Спустя некоторое время я полностью выдохся и понял, что без дополнительного источника энергии мне долго не протянуть. Попросту говоря, я до дрожи в коленях захотел пожрать, а заодно и передохнуть. Пересилив страх, я все-таки обернулся. Погони не было. Тогда я стал крутить башкой в поисках ресторана, кабака, харчевни – какого-нибудь места для приема пищи, если, конечно, таковое вообще в этом городе имелось. Я даже не удосужился подумать, что если подобное заведение и найдется, то местная пища может оказаться непригодной для меня. И хорошо, что не подумал, так-то и растак! Иначе, возможно, и искать-то не стал, а тогда, разумеется, и не нашел бы вскоре оранжевый шар с лохматой, как давеча на станции «метро», вывеской «Еда внутрь». Уже то, что «внутрь», меня сильно обнадежило. А сам этот оранжевый шарик так напомнил мне апельсин, что потекли слюни и свело челюсти.

Вот так – в мятом и грязном костюме, с трясущимися коленями, взъерошенной шевелюрой, красный и потный, да еще со слюнями из перекошенного рта я и предстал перед входом «Еды внутрь». «Если аборигены когда-нибудь и видели землян, – утешал я себя, – то уж слабоумных землян – вряд ли».