Геннадий Дорогов - Арбалет

– А знаете: Бог с ними, с делами. Дела могут подождать, – Костя беспечно махнул рукой. – Ради красивой женщины чем не пожертвуешь?!

Они сели в машину. Мозг оперативника напряженно работал. Итак, зачем ей надо на вокзал? Что она задумала на этот раз? Бегство или очередное преступление? Если последнее, то преступница, скорее всего, попросит остановить машину где-нибудь на Кузнецком проспекте и затем попытается уколоть жертву отравленной иглой.

– Ваши документы!

Костя невольно вздрогнул, услышав рядом грубый мужской голос. Возле машины стоял инспектор ГИБДД.

– А в чём дело, командир?

– Вы припарковали машину в неположенном месте.

Костя в недоумении смотрел на инспектора. Чёртов кретин! Им же всем сообщили номера машин, которые не следует задерживать. Надо было как-то спасать положение. Логов решил воспользоваться ситуацией и задержать подозреваемую здесь. Но для этого было необходимо выйти из машины, иначе он рисковал в любой момент получить смертельный укол.

– Послушайте, инспектор, – сказал он, – позвольте мне выйти, и мы обо всём договоримся.

– В этом нет необходимости, – ответил гаишник.

Он стоял вплотную к дверце, не давая возможности открыть её. Костя от злости едва не заскрипел зубами.

– Ладно, шеф, скажи сколько. Я заплачу, и мы поедем. Девушка опаздывает на поезд.

– Документы!

Чёрт бы его побрал! Пристально глядя в лицо инспектора, Логов отчётливо проговорил:

– Ну, что тебе не нравится? В машине сидит красивая девушка. Сама машина чистенькая, беленькая. А как номер начищен! Посмотри, как он сверкает.

– Я видел ваш но…

Инспектор осёкся. Кажется, он понял, в чём дело. Но понимание ситуации отразилось на его лице так явно, что Косте захотелось выйти из машины и набить это понимающее лицо. Внимательно оглядев водителя и пассажирку, гаишник козырнул и чётко отрапортовал:

– Можете ехать!

Он вытянулся по стойке «смирно», продолжая стоять возле машины, и тем самым не давая возможности открыть дверцу. Мысленно ругая его последними словами, Костя включил скорость и погнал автомобиль в сторону Кузнецкого проспекта. Он понимал, что «засветился». Теперь можно ожидать любого сюрприза. Утешало одно: Андрей ехал следом, выдерживая дистанцию.

Когда машина подъехала к перекрестку, на светофоре зажёгся красный свет. Логов занял левую полосу и притормозил, лихорадочно соображая, что ему делать дальше. Краем глаза он следил за своей спутницей. Девушка извлекла из дамской сумки зеркальце, посмотрелась в него и вновь положила в сумочку. И вдруг она резко наклонилась в сторону водителя. Мгновенно среагировав на её движение, Костя успел ударить девушку по левой руке. Это его спасло: игла вонзилась в сиденье, едва не угодив парню в «мягкое место». Предупреждая повторную попытку, Логов схватил девчонку за руку, пытаясь вывернуть. Но в следующее мгновение произошло то, чего он не ожидал: чистейшим боксёрским «крюком» пассажирка вогнала свой правый кулак в левый глаз оперативника. В мозгу сначала вспыхнула ослепительная молния, потом потемнело. Парню показалось, что глаз у него лопнул.

– … Костя, живой? – услышал он знакомый голос Андрея.

Логов с трудом отнял ладонь от подбитого глаза.

– Кажется, жив. Левый глаз не видит совсем.

– Он у тебя кровью затёк, – сказал Андрей.

– Ты видел, куда она побежала? – спросил Логов.

– Видел.

– Тогда поехали!

Костя вдруг обнаружил, что в замке зажигания нет ключа.

– Вот зараза! – воскликнул он.

– Давай в мою машину! Быстро! – скомандовал Андрей.

Он занял место за рулем «Нисана», Костя расположился рядом. Андрей вдавил пальцами кнопку клаксона и тронул машину с места, выворачивая руль. Ревущий автомобиль пересёк проспект, преграждая путь транспортному потоку и тем самым заставляя водителей резко давить на тормоза и скверно ругаться. Оперативники въехали во двор, в котором скрылась незнакомка. Оглядывая окружающее пространство здоровым правым глазом, Костя по рации сообщал о происшествии другим патрулям. Несколько минут парни метались на своей машине по близлежащим дворам, периодически останавливаясь и задавая вопросы тем, кто встречался на пути. Одни видели девушку и показывали, куда она побежала. Другие ничего не видели. Третьи ничего не знали, и знать не хотели.

В одном из дворов оперативникам встретился коротко стриженый парень в спортивных брюках и тенниске.

– Эй, приятель! – окликнул его Кокорин. – Здесь не пробегала девушка с длинными чёрными волосами?

Парень утвердительно кивнул.

– Куда она побежала?

Секунду подумав, парнишка показал рукой в сторону Томи. Кокорин притопил педаль газа, и мощная машина быстро набрала скорость.

– Стой! – закричал Костя.

От неожиданности Андрей так резко нажал на тормоз, что они оба ударились лбами в стекло, которое водители иногда так и называют – лобовым.

– Сдурел, что ли? Чего так орёшь? – рассердился Андрей.

– Родинка!

– Какая ещё родинка? – не понял Кокорин.

Его внимание занимала свежая шишка на лбу, которую он осторожно трогал рукой.

– У парня родинка над верхней губой, – пояснил Костя.

Андрей круто развернул машину.

В свои двадцать три года парень выглядел на восемнадцать. Молодое миловидное лицо казалось по-детски наивным. Создавалось впечатление, что у парня мягкий податливый характер. Такого нетрудно принять за девушку, если нарядить соответствующим образом. Но то, что Васильев узнал о подследственном, лишний раз убеждало, насколько обманчивой бывает внешность. Галушкин Виктор Сергеевич не был нежным безвольным созданием. Он имел первый разряд по боксу, служил в десантных войсках и даже воевал в Чечне. О его прекрасной физической подготовке и бойцовских качествах красноречиво говорил тот факт, что Косте и Андрею стоило большого труда задержать его. Галушкин сдался лишь тогда, когда ему в лоб были направлены два «макаровских» ствола.

Прежде конфликтов с законом он не имел. Все знакомые Галушкина, с которыми следователю довелось побеседовать, отзывались о Викторе крайне положительно. Они отказывались верить в то, что он способен на такие преступления. Видимо, однажды произошёл надлом, изменивший психологию парня. Надлом, который никто не заметил. Где это случилось, нетрудно было догадаться. На одном из допросов, когда Васильев спросил: «А тебе не жаль убитых?», Галушкин, отбросив свой невозмутимый вид, вдруг взорвался: «А за что их жалеть? Пока мы „там“ проливали кровь, эти сволочи набивали свои карманы!». Впрочем, больших хлопот с ним не было. Парень во всем признался, ответил на все вопросы. И лишь один вопрос: «Где ты взял яд?» – так и остался без ответа.