Игорь Чудиновских - О том, что было, о том, что не было и о том, что могло быть

– А-а-а, Андрюша, друг… Все тебе прощаю, хоть ты и низший… Иди-иди сюда, дай я тебя поцелую. Что же ты такую вещь скрывал, а? – голос икнул, а у массы выросли две лапы, которые потянулись к Андрею, явно намереваясь обнять его.

Андрей брезгливо отпрянул. Оказаться вместе с пьяным пришельцем – это было уже слишком. И главное – чем же он так нализался?

Лампочка вспыхнула в очередной раз, и портфель восхищенно крякнул. Дело, кажется, прояснялось.

– Ты что, пьянеешь от скачков напряжения? – осторожно поинтересовался Андрей.

– Кто сказал, что я пьяный? – возмутился голос. – Ну позволил пару скачков после работу… Что права не имею, да?

Андрей покосился на лампочку. Над было спешить пока весь дом не остался без света.

– После какой работы?

– А после такой… Меня, транспортера 4-го ранга послали на вашу помойку отпускные выдавать нашим дуракам. Экзотики, видишь ли, им захотелось. Это меня-то! Да я такие документы передавал… – портфель всхлипнул. – А тут таскайся за носителем… Эх, жизнь..

Голос становился все тише, а лампочка мигала все реже. Пришелец явно засыпал.

– Эй, погоди, а носитель кто?

– Да наш это, ну кто меня носит… Всего на пять минут опоздал.

– А ты сам разве не можешь?

– Дисциплина формы, понял, низший, – портфель зевнул.

Андрей сделал еще одну попытку:

– Слушай, а что с вашим сделают?

– Да ничего особенного… Оставят здесь в вашей форме без связи… Глядишь в экстрасенсы выбьется… – пришелец зевнул еще раз, попытался затянуть какую-то песню, но почти сразу же смолк. Свет горел ровно.

На следующее утро портфель был сух и официален. Отказавшись от завтрака, он объявил, что отныне Андрей, где бы он не находился, должен всегда носить его с собой и по первом уже его требованию отправляться на Астрономическую, к той двери. Выбора у Андрея не было.

Потом он вспоминал об этих девяти с половиной днях с тихим ужасом. Сигналы пришельца настигали его в самых неожиданных местах. Один раз портфель выдернул его из кресла парикмахера, в другой раз кресло оказалось зубоврачебным. Однако ягодки начались потом, когда выяснилось, что портфель – электроголик и может устраивать подобные пьянки чуть ли не каждый вечер. Три раза во всем доме вылетали пробки, два раза Андрею пришлось ехать на рандеву с развеселившимся «братом по разуму». Хорошо еще, что тот держал себя в руках и не растекался, но зато он все время порывался запеть русскую народную песню. Они ему очень нравились. Андрей вынужденный его все время толкать, напоминая, чувствовал себя в троллейбусе точно голый. У него мелькала смутная догадка, что портфеля списали сюда именно из-за этого пагубного пристрастия. В конце концов, Андрей разорился на стабилизатор и объявил пьянству бой. Портфель обиду снес, но зло затаил.

Тем временем ценою французских духов и хорошего ужина с шампанским Андрею вновь удалось добиться благосклонности Марины. И вот когда любовь была в самом разгаре, и Андрей уже предвкушал вершину, раздался этот невыносимо отвратительный, скрипучий голос: «Землянин, пора!». И немедленно вслед за этим из Андрея как будто выпустили воздух.

Мысленно проклиная космос, пришельцев и все на свете, Андрей вскочил и принялся лихорадочно одеваться. Марина отрыла глаза и от изумления не могла найти слов. А пришелец все торопил. Вопрос подруги: «Андрюша, ты… С тобой все в порядке?» прозвучал уже в спину.

Однако всему на свете неизбежно приходит конец. Утром следующего дня Андрей торопливо жевал бутерброды, торопясь на службу. На портфель он глядел с ненавистью. Тот, видимо, это почувствовал и, кашлянув, как-то неуверенно произнес:

– Ну вот что, землянин. Кончилась твоя работа. Сегодня в полдень поставишь меня в подворотню на углу Широкой и Луговой.

У Андрея непроизвольно вырвался вздох облегчения. Странно, но пришелец не прореагировал.

– Надо бы тебе память стереть… Да ладно, когда еще доведется скачков попробовать. И не поверит тебе никто. Так что живи себе.

С Мариной Андрей помирился и дело идет к свадьбе. И вроде все хорошо, но Марина до сих пор уверена, что Андрей чуть-чуть того… Причины на то есть – иногда он заходит в магазин и подолгу глядит на черные «дипломаты», отвергая все ее предложения о подарке одного из них. И еще – всякий мусор на улице Андрей предпочитает обходить стороной.

По обеим сторонам железнодорожного полотна тянулся унылый осенний худосочный осинник пополам с березняком. Пробираться по нему не было никакой охоты, и они шли по шпалам, хотя здесь очень часто попадались глубокие воронки, полные холодной волы. Вечерело. Они шли молча. На том, что был подлиннее, болталась серая шинель без погон с поднятым воротником. На спине его покачивался горб рюкзака. Тот, что был покороче, был одет в камуфляжную куртку и такие же штаны, заправленные в высокие ботинки. Он шел налегке.

Они как раз миновали очередной покосившийся километровый столб, когда короткий остановился и протянул руку:

– Смотри.

В наступавших сумерках впереди нечетко обозначился черный прямоугольник.

– Вагон, а может и поезд. Похоже, станция близко.

Длинный ответил кивком головы.

Короткий оказался прав. В скором времени они пошли вдоль длинного ряда вагонов, бывших когда-то пассажирскими. Сквозь битые стекла окон просвечивало серое небо, уцелевшие кое-где двери были полуоткрыты. Пару раз им попались валявшиеся на земле возле вагонных тамбуров остатки чемоданов. Короткий раз шагнул к одному такому вагону, но длинный его остановил.

– У нас нет оружия, – бросил он.

Незадолго до конца ряда рельсы начали ветвиться и, когда вагоны кончились, они шли вдоль удивительно целой пассажирской платформы. За ней просматривались серо-черные остатки домов.

Платформа закончилась спуском и самим станционным зданием. Вернее, тем, что от него осталось – четыре стены с дырами окон и дверей, покрытые крышей. Однако трехцветный российский флаг все еще развевался на кронштейне.

Короткий показал на флаг:

– Что это?

– Здесь была Россия.

– Здесь?

– Здесь. И не надо больше глупых вопросов. Лучше поищи место. Надо ночевать. До моста еще километров пятьдесят топать.

За зданием обнаружилось разбитое шоссе, пересекавшее пути. Около перекреста, перегородив дорогу, стояла пушка с продырявленным щитом. Стояла она, судя по всему, давно. Валявшиеся неподалеку гильзы успели покрыться ржавчиной. Длинный задумчиво покатал одну из них:

– Славная четвертая бригада…

– Что?

– Ничего. Пойдем обратно. Темнеет. Надо найти угол.

Внутри здания было мало света, но они сумели отыскать среди обломков досок и штукатурки относительно чистый угол. Короткий, впрочем, садиться не стал, а начал собирать в кучу всякий деревянный мусор. Насобирав, он поднес к дровам зажигалку и уже хотел чиркнуть ею, но вдруг остановился. Поднял голову и длинный. Они переглянулись, а затем короткий медленно и бесшумно выпрямился и, двигаясь как в замедленной съемке, начал красться к двери. Внезапно он выбросил руку за стену и вытащил оттуда какое-то существо в длинном армейском бушлате. Существо не сопротивлялось, когда его волокли поближе к свету. При ближайшем рассмотрении выяснилось почему. Это была девочка лет 12-ти.