Андрей Буторин - БутАстика (том I)

Единственное, что выбивалось из его гармоничного облика, была шляпа. Обычная, черная, совершенно немодная, с узкими полями и высокой тульей. Из-под нее выступала ровная темная линия коротко стриженных волос.

Грабители разом подняли головы. Взгляд коренастого из удивленного быстро стал грозным. Щуплый же продолжал изумленно моргать.

– Че надо? – бросил криволицый и сморщился. Похоже, говорить ему и впрямь было больно. А может, это была какая-то нервная реакция, нечто вроде тика. Но уже в следующее мгновение ему стало больно наверняка.

Гибкость, сила и быстрота парня оказались фантастическими. Тася не успела заметить, как он очутился перед грабителями. Будто черные крылья, взмахнули руки; словно бильярдные шары, звучно треснули друг о друга головы бандитов; и пока их тела оседали на асфальт, парень успел подхватить вылетевшую из ладони коренастого «хранилку» и протянуть ее Тасе.

На шум уже мчался третий грабитель. Тасин защитник встретил его совершенно невозмутимо, его тело даже не покачнулось, а на лице оставалась та же милая улыбка, с которой он только что смотрел на Тасю. Короткий, едва уловимый взмах руки, хлесткий щелчок удара, глухой вскрик – и еще одно недвижимое тело распласталось у Тасиных ног.

– Позвольте, я провожу вас, – протянул парень Тасе ладонь.

Она приняла его руку. От прикосновения к сухой, горячей коже по телу пробежала дрожь и защекотало внутри живота. Тася отдернула пальцы и взяла парня под локоть.

Весь путь они проделали молча. Возле Тасиного подъезда ее спаситель аккуратно высвободил руку и коротко кивнул:

– Всего доброго.

– Вы не зайдете? – подняла глаза Тася.

– Это лишнее. Вы должны понимать.

Увы, Тася это хорошо понимала.

…Алевтина с Матвеем пришли раньше почти на час, когда ничего еще не было готово. Тася включила им визор и присела рядышком, изредка поглядывая в кухонный проем, откуда доносилось приглушенное позвякивание посуды. Вскоре с неподдельным интересом туда стала смотреть и Алевтина.

– Чем это так вкусно пахнет? – повела она носом.

– Павел никогда не говорит заранее, что будет готовить, – улыбнулась Тася. – Придется набраться терпения.

– Ты хочешь сказать, твой Павел сам готовит?.. – округлила глаза Алевтина. – Вот это да! – Она ткнула в бок локтем уставившегося в визор Матвея: – Ты слышал, Таськин мужик сам умеет готовить! Не то что некоторые.

– А зачем? – не отрываясь от экрана, пожал плечами мужчина. – У вас что, инсташка накрылась? Так быстрей новую выписать, чем разводить эту канитель с готовкой. Да и вкусней через инсташку.

– Вот уж не скажи, – засмеялась Тася. – Инстант-доставка, конечно, накормит гораздо быстрей, но вот насчет вкусности… Да ты сам скоро попробуешь, – подмигнула она Матвею.

К тому времени, когда был готов ужин, подтянулась и вторая пара – Нина с Игорем. И тех, и других Тася знала чуть более суток, да и то лишь заочно; они познакомились вчера на семейном форуме, где Тася хвасталась своей «второй половинкой». Ей не верили, что в наше время еще встречаются такие уникумы – заботливые, любящие, веселые, умные. Тася предложила придти к ней в гости и убедиться. Эти две пары согласились. И с нескрываемым удивлением признали вскоре Тасину правоту: ее Павел был идеальным семьянином! Он приготовил такой потрясающий ужин, что Матвей больше не заикался ни о какой инсташке, а стал даже выспрашивать у Павла рецепты и записывать их на диктофон – возможно еще и затем, чтобы похвастаться оригинальной безделицей, сделанной в виде ручки с золотым пером.

Но кулинарные способности оказались не единственным достоинством Павла. Когда гости насытились, он взял в руки гитару и стал исполнять концерт по заявкам, спев все до единой заказанные песни. Да еще как спев!.. У женщин, когда он, не отрывая влюбленного взора от Таси, выводил бархатным тенором романсы и серенады, ручьем лились слезы умиления и зависти, а на унылых лицах мужчин отчетливо проступала печать комплекса собственной неполноценности. Правда, когда, отложив гитару, Павел принялся рассказывать истории «из жизни» и просто анекдоты, о всяческих комплексах было сразу забыто, и слезы орошали щеки всех без исключения гостей – теперь уже от смеха.

Когда мужчины вышли покурить, а Павел – сам он, конечно же, не имел сей пагубной привычки – составил им компанию, Нина с Алевтиной стали изливать Тасе свои восторги.

– А какой он у тебя красивый!.. – закатила к потолку глаза Нина. – Голубоглазый, белокурый, такой милашка!

– Только почему он все время в шляпе? – вздернула бровь Алевтина. – Он что, лысый?

– Да что ты, – от души рассмеялась Тася, – просто у него имидж такой. Ну, причуда.

– И ему это так идет! – вздохнула Нина. Было похоже, что Павел всерьез разбил женщине сердце.

Посиделки закончились далеко за полночь. Когда восхищенные гости ушли, Павел убрал со стола и вымыл посуду. А потом разобрал Тасе постель и помог ей раздеться.

– Иди ко мне, – легла и позвала она Павла.

– Это лишнее. Ты должна понимать.

Увы, Тася это вполне понимала.

…Она сидела за белым круглым столиком в увитой виноградом беседке. Вокруг, залитые солнцем, благоухали розы. Жужжали шмели. Из сочной зелени окружавших садик кустов разливалось пение птиц. Откуда-то издалека доносились волнующие звуки музыки.

Стол украшали ваза с фруктами, бутылка вина и два наполненных густым багрянцем фужера.

Напротив Таси сидел Он – усатый мачо с пылающими страстью черными глазами. Багровая, под цвет вина майка рельефно обтягивала мощную, в завитках черной поросли грудь. Шоколадный загар покрывал мускулистые плечи, могучую шею, прекрасное в звериной дикости лицо.

Вот только шляпа на его шикарных темных кудрях смотрелась столь же уместно, как бантик в гриве льва.

Тася задрожала под раздевающим ее взглядом. Трясущейся рукой она подняла фужер и глотком вина попыталась притушить вспыхнувший внутри пожар. Глупая! От вина тот лишь разгорелся сильнее.

Почувствовав Тасино состояние, мачо резко поднялся и, едва не опрокинув стол, бросился к ней. Их губы слились. Их тела желали того же.

Мачо на пару мгновений отпрянул от Таси, одним мощным рывком порвал и отшвырнул майку, другим сдернул шорты, и, превратившись теперь уже в настоящего, полностью обнаженного зверя, снова ринулся к Тасе.

Эх, если бы не шляпа!.. Когда мачо был одет, она, хоть и казалась нелепой, не вызывала смеха. Теперь же, голый, загорелый, бугрящийся комьями мышц, заросший густым черным волосом, он казался в этой дурацкой шляпе сумасшедшим клоуном.

Тасю затрясло от безудержного хохота. Мачо, ничего не соображающий в порыве страсти, не придал этому значения, двумя кусками сорвал с Таси платье и зашарил ей по спине в поисках застежки.