Елизавета Аистова - Игра воображения. Роман

– Мне нравится изумруд.

– Могущественный талисман. По русским поверьям, камень мудрости, хладнокровия и надежды. У тебя глаза по цвету напоминают хризопраз, – сказал Арсений. Этот камень в старину носили в браслете, и он спасал от дурного глаза, от зависти и клеветы. Его название можно перевести как «зеленое золото». Вообще-то дословный перевод проще, прозаичнее: «хризос» – золото, «празос» – лук порей.

– Наплачется от нее будущий муж, у нее отвратительный характер, – с иронией заметила мама.

По профессии геолог, в молодости где-то на Севере Арсений вместе с товарищами нашел нефтяное месторождение. Васька не ожидала, что это так увлекательно – искать нефть. Теперь Арсений занимался инженерной геологией, делал изыскания, чтобы можно было ставить фундаменты под разные сооружения.

Скоро Арсений поселился в их двухкомнатной квартире (была коммуналка, но соседи съехали). Поскольку Арсений не давил на мозги нравоучениями, Васька не протестовала: материально стало полегче.

11 «б» готовился к последнему звонку. Васька вместе со всеми оставалась после уроков, придумывала сценарий, хохотала, нервничала, когда срывалась очередная репетиция. И вот он, ее Последний звонок. Девчонки заплели косы с бантиками. Мальчишки пришли при полном параде, в отутюженных темных костюмах и галстуках. Позвали первую учительницу. Она вытирала слезы, как ни странно, помнила их имена. После звонка вместе с классной поехали в парк.. Многие уже приложились к бутылке, и на них было страшно смотреть: еле держались на ногах. Покатались на лодках, поиграли на автоматах, подурачились, накричались. Надо было ехать домой. Ваське стало грустно. Не хотелось думать о грядущих экзаменах. Так здорово сегодня балбесничать среди одноклассников! И даже классная мать не действует на нервы, хотя кричит много, как всегда. Домой Васька пришла поздно. На столе в кухне лежала записка: «Ушли в гости. Будем поздно. Мама».

У ребят в классе имелись видеомагнитофоны, компьютеры, а у Васьки ничего этого не водилось. Она мечтала о технике, но мама, имевшая зарплату вузовского преподавателя начертательной геометрии, пока не могла предоставить дочери технические радости. И Васька довольствовалась проигрывателем; она с самого детства полюбила классику: могла часами слушать Баха, Моцарта, Скрябина, Прокофьева… От музыки тоска, старательно прятавшаяся весь день, поднялась со дна души.

После окончания школы Василиса начала готовиться в институт. Сразу в два вуза: в ЛГУ, на филфак, и в театральный, на всякий случай. Вдруг в ней спит Светлана Крючкова или Алиса Фрейндлих, а Василиса по неосведомленности лишит человечество своего артистического дара. Да, в артистки она мечтает. Кто не мечтает, в ее возрасте? «Быть иль не быть? Кем быть – вот в чем вопрос!» ― бормотала себе под нос Васька.

На прослушивании в театральном было человек тридцать. Запускали по одному. Когда Васька вошла в зал, испугалась так, что думала, стук ее сердца услышат члены комиссии. На нее направили большие яркие лампы, Васька растерялась, сжалась в комок, как воробей, и прочитала хуже некуда. Из тридцати человек прошли тур только трое. Высокомерный, одетый с иголочки прилизанный молодой человек, читавший Маяковского и целовавший ручки девушкам-старшекурсницам (говорили, он не поступил в прошлом году и теперь работал на кафедре лаборантом), полненькая, всех рассмешившая толстощекая девица, прочитавшая Гоголя так, что хохотал даже самый серьезный лысоватый дядька в комиссии, и еще одна рыжеволосая, с мелкими кудряшками, бодро размахивавшая руками, и Василиса опасалась, что девушка чего доброго уронит стоявшую сбоку статую божества.

В театральный не взяли, в ЛГУ Васька недобрала баллы: сочинение написала на «четыре», английский сдала на «три».

– Хватит витать в облаках. Пойдешь работать, ― сказала мама, узнав последние новости. В баре Васька не смогла из-за курева: ее тошнило от сигаретного дыма, мужики стали приставать, и уставала страшно. Ей предложили торговать фруктами на улице, но Василиса испугалась грядущих морозов и того, что ее кто-нибудь надует: или покупатели, или хозяин. Каждого обвесить – целое искусство, а она бездарна по части цифр и расчетов; правда, и в остальном ничего гениального, но это уже другой вопрос…

– Лиз, я соскучилась! Ты чего не звонишь? ― это лучшая подруга Маша Короткова. ― Не огорчайся! На следующий год поступишь обязательно! Давай увидимся в воскресенье?

Машку благополучно зачислили в мединститут, и первокурсница Мария Короткова уже начала ходить на занятия в накрахмаленном белом халатике. Ваське было горько, что она не поступила, в то время как другим предстояла увлекательная студенческая жизнь. Василиса воображала, как потрясающе студенты проводят свободное время, какие среди них встречаются замечательные, нестандартные люди, а она обрекла себя на безрадостную, лишенную ярких, многоцветных впечатлений жизнь! Ей казалось, что все самое необыкновенное происходит именно в студенческой среде, и выключенность из этой среды мерещилась Василисе настоящей трагедией.

В парикмахерской, пахнущей парфюмерией, куда она устроилась с помощью тети Оли, Ваське нравилось подметать щеткой разноцветные волосы. Еще Васька все время видела новых людей, и это ее развлекало.

Как-то вечером Василиса шла домой с работы (она любила ходить одна, потому что можно было помечтать); одним из ее развлечений был поход в недавно открывшийся возле дома частный магазин с незнакомым названием «Супермаркет», где продавалось много всякой дорогой и вкусной всячины: грибы, закатанные в баночках, черная икра, никогда не виданные причудливые коробочки и бутылочки… Мама, конечно, не ходила сюда за покупками: не по карману. Вдоволь насладившись видом и разнообразием деликатесов, Василиса отправилась домой. Неподалеку от подъезда ее окликнули. Она остановилась. К ней подошел интересного вида молодой человек в кожаной куртке и в кожаных брюках. «Стильно», ― подумала Василиса.

– Привет! Мы можем поговорить? Ты Василиса. Царевна не из сказки. Я прав?

– Допустим.

– Зайдем в кафе?

В это кафе Ваське всегда хотелось зайти, но там она никогда не была: там продавали горячий шоколад и пирожные, но у нее не было денег, лакомства полагались только по праздникам. Васька любила не только есть сладости, она любовалась видом кушанья, как нумизмат ― редкой монетой. Сели за столик. Принесли горячего шоколаду, и Василиса, обжигаясь, начала прихлебывать его из ложечки. Кожаный молодой человек заговорил:

– Дело в том, Василиса, что мы с тобой родственники, ты мне в некотором роде сестра. И я твой брат… Костя… Константин Сергеевич Соболев.