Сергей Долженко - Кинопародии. Зубастики-6. Убийство для инспектора Вагнера. Слепая любовь

– Ты точно в этом уверена?

Она молча хлопнула за собой дверью.

Вот тогда Вагнер с полным основанием нарисовал в центре ватмана большой круг и поставил туда пустую коробку от сигарет «Мальборо».

На совещании у шефа было немноголюдно. Происшествие на Космической в доме 42 никого не заинтересовало. Были по долгу тот майор, который командовал дежурными сыщиками, помощник районного прокурора, сам шеф и его заместитель – Соловьев. Если все о Соловьеве можно было высказать словами краткой служебной характеристики, то шеф был фигурой в своем роде грандиозной. Можно сказать – Первоапрельской. Главным коньком его были шутки. Шутил он всегда тонко, интеллигентно и ненавязчиво.

Бывало, выкрадет у подчиненного сотрудника вещдок, и ходит невинно рядышком, пока у того дело не начинает рассыпаться как башня из костяшек домино в руках трехлетнего пацаненка… А уж на 1 апреля! Ворвется к кому-нибудь с целой бандой друзей из госбезопасности, схватит бедолагу и в камеру – давай, дружище, колись – как ты секретные сведения дружкам из мафии продавал? Почем? Кому? Тот было начнет выкладывать и адреса, и суммы… Тут шутка раскрывалась, обиженного поили шампанским, и сатирический хохот раздавался по всему управлению…

Сегодня шеф явно был не в духе. Он молча выслушал майорский доклад и сердито посмотрел на Вагнера.

– Опять на твоем участке? – Поднялся и в оглушительной тишине заходил за спинкой своего роскошного кресла.

– На прошлой неделе бабушка отравила своего внука, на позапрошлой две подружки изнасиловали пятерых рабочих с автозавода… И все на этой проклятой Космической!

Теперь все с ненавистью смотрели на Вагнера.

Шеф сел в кресло и швырнул от себя бумаги.

– Ты когда прекратишь свои еврейские штучки?

– Я не еврей, – неуверенно сказал Вагнер. Неуверенно потому, что он никогда в жизни не видел евреев. – Я – немец.

– Значит, фашистские штучки… – отмахнулся тот. – Ладно, в пять минут расскажи нам свои соображения.

– Не буду повторяться, данные места осмотра и экспертиз вы выслушали, коротко о моей версии. Нижний Новгород в силу нынешней открытости становиться не только одним из деловых центров мира, но также и местом обоснования различных международных преступных сообществ. Скромный инженер Василевский каким-то образом становится на пути у одной из таких группировок, что и приводит его к печальному концу. Я думаю, что следствие должно пойти в следующем направлении: установить, какой именно информацией владел Василевский, кому он мог помешать, и кто отдал приказ убрать его. Затем выследить главаря, определить штаб-квартиру банды…

Когда инспектор закончил, в кабинете никого, кроме шефа, не было.

– В общем, так я тебе скажу, сынок: делом будет заниматься Соловьев. В ближайшие два дня он его оформит как типичное самоубийство, вызванное депрессивным состоянием нашей экономики, и передаст в прокуратуру. У тебя будет два дня, всего лишь два дня. Не забывай держать меня в курсе дела. И еще. Звонили соседи Василевского. К тебе есть серьезные претензии: врываешься в частное владение, с помощью угроз похищаешь чужую собственность, которая дорога людям как память… Так что немедленно верни автомат. Все, иди.

– Сука старая, – процедил про себя инспектор, когда, весь распаренный, выскочил от шефа.

«Нагрел тут за двадцать лет задницей свое место и ежится теперь от любого холодка… Ладно, спасибо и за двое суток….»

Несмотря на умственную занятость, он заметил, как чья-то фигура выскочила из его кабинета и бросилась к лестничной площадке. Вагнер нарочно отвел от неё глаза, но когда она скрылась из виду, рванул к пожарному выходу и спустился этажом ниже. Коридор был абсолютно пуст, так как сегодня выдавали жалование и все сотрудники толпились сейчас в бухгалтерии.

Он медленно двинулся вперед, прижимаясь к стене. Кто-то в конце коридора повторил его движения. Рука Вагнера поползла за пазуху, к служебному пистолету «Макарова», но тут острое зрение инспектора распознало в движущейся навстречу фигуре Соловьева.

– Это вы что-ли, Николай Фомич?

– Я, – приглушенно отозвался тот, и теперь не скрываясь, со смущенной и растерянной улыбкой пошел к нему.

– Что ты тут делаешь? – спросил он.

– В туалете на нашем этаже сыро, вот я сюда решил…

– А-а, – с облегчением протянул Соловьев, и Вагнер услышал, как в кармане, в котором он держал руку, щелкнул предохранитель.

Они медленно разошлись, с каждым шорохом оглядываясь друг на друга. Причем, Соловьев оглядывался резко, прищуривая левый глаз, а Вагнер весело и беспечно. В следующие секунды он проделал несколько головокружительных операций: сбил кран в туалете на своем этаже, отчего там забил небольшой Версальский фонтан, проник в кабинет Соловьева и в нижнем ящике стола под пачкой несвежей копировальной бумаги нашел то, что и искал, но находку не взял, а, ужом выскользнув из кабинета, промчался к себе…

Он успел восстановить ровное спокойное дыхание. Соловьев как бы случайно, по пустяку, заглянул к нему, измерил пульс, остался им доволен и уходя, как бы невзначай, спросил:

– У тебя со стола ничего случайно не пропадало?

– Нет! – уверено ответил Вагнер и на всякий случай огляделся по сторонам. – Нет! – очень твердо повторил он.

– У тебя на столе какая-то красная коробка стояла?

– Из-под импортных сигарет что-ли? Да, ну, глупости… Подобрал где-то ради интереса, да не помню, куда дел… А что, она вам нужна?

– Нет, что-ты, я её и в глаза не видел… – удовлетворенно отозвался Николай Фомич и ушел.

«Похоже, у меня и двух суток не будет», – констатировал Вагнер.

Найти точку, в которой кто-то из гостей Василевского купил «Мальборо», было несложно. В городе насчитывалось всего около четырехсот коммерческих киосков и двести частных магазинов. Естественно, такие дорогие сигареты продавались не во всех них.

После трех часов бешеной поездки на такси в поле зрения инспектора осталось десять киосков и три магазина, в которых либо продавались «Мальборо», либо были проданы два-три дня назад. Покупка таких сигарет событие и для продавца и для покупателя, поэтому Вагнер неспешно, с подробными опросами двигался от одной торговой точки к другой. Был уже шестой час вечера, инспектор промерз до трусов, а покупатели всё попадались не те – одни черномазые торгаши да сопливые юнцы, желавшие блеснуть перед такими же сопливыми подружками…

Но вот в деревянном киоске на площади Свободы молоденькая полногрудая продавщица рассказала нечто такое, отчего Вагнеру мгновенно стало жарко.

– Как не упомнить! – воскликнула она, пристально и томно посмотрев на инспектора. – Завезли мне неделю назад эти сигареты – целый блок, я еще возмущалась – на кой он мне!, – а позавчера смотрю, шикарная тачка подъезжает, похожая на «Вольво» 1989 года выпуска с номером НИД 37—08; оттуда выскакивает молодой паренек в кожаной иранской курточке, приобретенной с рук возле китайского шопа на Южном шоссе, обаятельный такой, одна наколка назапястье – русалка, которую трахает якорь, другая…