Коллектив авторов - Шутить изволите? Юмористическая проза. Коллективный сборник

Ладно, мы об очереди. Не знаю, что двигалось медленнее – очередь или солнце по небу, но человеке на двадцатом начало смеркаться. На тридцатом на небе начали загораться звезды. На сорок первом кончились деньги. Да, вот так! Оказывается, это не шляпа фокусника, из которой можно доставать и доставать кроликов! По очереди прокатился тяжелый вздох. Потом от головы к ж… хвосту пошла бумажка, на которой каждый что-то писал. Я только потом понял, что это народ записывал, кто за кем стоит, чтобы завтра продолжить увлекательный аттракцион. Я со своей хитрой тактикой оказался четыреста седьмым в списке.

Наступило завтра. Я никогда не встречал новый день вот так, с надеждой. Надеялся я конечно на то, что кто-нибудь, ну хотя бы человек двести, пойдут искать банкомат этого банка в город. Притом, что в нашем городишке в десять улиц таких чудес техники не было вообще, ага. Но я надеялся, что дураков у нас хватает, и весь день трудился в каком-то дико приподнятом настроении. Как только прозвенел звонок «конец смены», оставшийся еще со времен товарища Брежнева, я вышел из цеха… И снова оказался в гирлянде из сотен человеко-людей, правда уже не в конце. В конце были те, кто вчера решил схитрить и прийти сегодня, когда народ рассосется. Народ рассасывался со скоростью ремонта наших городских дорог, поэтому в этот день мне также не посчастливилось дойти до банкомата прежде, чем запас наличности в нем иссякнет. На девяностом, если считать со вчерашнего дня, человеке. Ну правильно, с математикой не поспоришь. В четырехстах четыре с лишним раза по девяносто. Однако, как писали поэты, душа и чувства математике не подчиняются, вот и мое чувство острой нехватки деньжат в кошельке заставляло меня преданными собачьими глазами смотреть на мудреный аппарат, в надежде, что где-нибудь в потайном отделении у него припрятана для меня получка. Но реальность была беспощадна. Третий день пододвинул меня к банкомату еще на сорок человек. Кто-то вытащит из актового зала длинные скамейки, и половина очереди сидела. Не та половина, которой принадлежал я, но все же. Четвертый день уменьшил очередь еще на сорок пять человек. На улицу вытащили автомат газводы, стоявший в цеху с незапамятных времен. У меня уже тряслись руки и текли вонючие слюни. Супруга начала подумывать подать на развод. На пятый день я просто отметился в списке и, не задерживаясь ни секунды, пошел домой. Супруга нашла мою последнюю заначку. Свет начал понемногу меркнуть. Наступали выходные. Сухие и безжизненные… На десятый день я целовал экран агрегата, потому как наконец-то к нему пробился, нежно поглаживал раздавленные могучими ручищами рабочего класса кнопки… Зарпла-а-ата-а-а… Жена забрала заявление из ЗАГСа, как только увидела меня трезвым и с деньгами. Руки больше не тряслись, изо рта не пахло. Я был доволен жизнью, как никогда, и в этот вечер совершенно не понимал смысл «поисков счастья», которыми как всегда изобиловали телепередачи. Вот же оно счастье, ребята! Я достоял! Я дожил! А на следующий день календарь показал первое число. Вот так. Пока карточки, пока то да се… Пока в очереди стояли… Короче, через неделю зарплата. Так что, вы как хотите, а я буду агитировать ребят уже сейчас начинать писать список на очередь в банкомат. По алфавиту. Потому что моя фамилия Ааронов.

Недавно приключилась со мной беда – что-то в голове щелкнуло, и перестал я слышать согласные звуки. Совсем. Даже те, что сам говорю. Главное, ни с того ни с сего. Просыпаюсь утром, как положено, в трамвай, а там кондукторша ходит, полненькая такая, на советских еще дрожжах поднялась, Ходит и кричит:

– Ааааа-а-е! Е-е-а-ааа-е ааа-у а а-ееее!

Сначала истерика, конечно, хихикаю сижу. А она ко мне подходит и обвиняюще так:

– Ы е-ооо о, а у-аааа?

Тут я начинаю понимать, что действительно как дурак, и весь трамвай на меня смотрит. Стыдно, аж уши покраснели. Помахал у кондукторши перед носом проездным, выскочил на остановке как пробка. Пришлось еще пешком полчаса идти до работы.

Пришел – а начальник тут как тут, подхватил под белы рученьки и тащит, приговаривая.

– А а-ааа-и и-ооо, ы-ее-е!

Вроде начинаю понимать, что заказчик пришел, сейчас буду вырисовывать, чего он там хочет. А сам думаю, как же я его сейчас выслушаю? Но делать нечего, Михалыч меня втащил в комнату, представил товарищам.

– У-ууу-о! – жмет мне руку заказчик. Крепкий такой парнище, бритый наголо. Достает бумажку с рисунком – и мне сует. А на рисунке – натурально, туалет дачный. А мы вообще-то будки трансформаторные делаем. Ладно, думаю, пусть объяснит чего хочет. Кивнул. А он и обрадовался.

– Уююиюююууаууу! – говорит. – Аеоауююиуиаооооыыыы!

Сижу, киваю, сам ничего, ясно, не могу понять. Как бы выкрутиться? Беру каталог, открываю на случайной странице, тыкаю пальцем:

– О-оо?

– Аааа! Ии-е-о! – радостно кивает У-ууу-о, ставит подпись в заказном бланке и убегает.

– Ы еее-и! – улыбается Михалыч. Ну а как? Хочешь жить, умей повыть, как говорится.

В общем, день более-менее прошел. Даже пообедал, сделал вид, что уши заложило, попросил буфетчицу на бумажке сумму написать.

А потом домой пришел. Телевизор включил. А там новости. Министра какого-то спрашивают:

– А о ы ууу-а-е-е о е-и-ыыы ю-ээ-а? – дескать, что он думает по поводу дефицита бюджета.

– Уеюеиыыыы, ауэээ, оюяуеееее… – и так наверное с полчаса. Не выдержал, переключил.

А там Помахалов передачу ведет. Человек десять сидят на диване и вопят:

– Ыыыы, уууу, аааа!

И Помахалов их успокаивает:

– Иииии… Иаааа…

Переключил на комедию старую. А ее и без слов понимаешь. Да и наизусть уже все выучил, что нужно. Сидел, блаженствовал.

А перед сном подумал – а что я потерял без этих согласных? По-моему, жизнь совсем не изменилась. вы не считаете?

Нет! Как хотите, а тяга у наших женщин к культурности непреодолима.

Не верите?!

Судите сами!

Лето. Вечер. Суббота. Вся деревня Малые лепёшки готовилась идти в Клуб, кино же привезли!

Две подруги, Лушка и Глашка, уже нарядно одетые, сидели на лавочке возле дома Глашки, грызли семечки, сплёвывая себе в ладонь, и судачили обо всех, проходящих мимо них.

– Во, глянь, пошла!… Валька-то! Платок новый, губы подмазала, брови подвела, завлекалочки себе соорудила… Для кого старается?! А, Луш?!

– А мы щас спросим!… Эй, Валь! Подь сюда!

Валька не была коренной «лепёшкой», год тому назад её отца перевели на работу в Малолепёшинское МТС, а до этого семья жила в райцентре пгт Недалекое. Именно поэтому она считала местную молодёжь тупой, глупой и недоразвитой в культурном плане.

Шедшая по ту сторону улицы, гордячка остановилась на зов, перешла дорогу и, подойдя к подругам, сурово спросила.