Т. Макаровских - Вампир в наследство. Будьте осмотрительней в социальных сетях

А за столом сидели две красивые женщины: одна – его бывшая девушка Наталья, в вязаном сером свитере и шарфе вокруг шеи, а вторая – местная жительница в белой блузке и ватном жилете. Но самым главным сейчас для него были не они, а горшок, полный пирожков и горячий самовар на столе. Схватить бы все это и съесть мигом, чтобы согреться.

– А где санитары да полицейские? – изобразив искреннее удивление на лице, спросила хозяйка. – Неужели по дороге их волки растерзали.

– Замерзли они, да и я еле живой добрался, – нашелся, как ответить на ее издевку Костя.

– Так присаживайся, откушай, гостем будешь, Константин Иванович. Да, будем знакомы, меня Анной звать, Петровной Ольховской.

– Спасибо, – кивнул Костя.

Мороз выбил из него все хамство и наглость. Он готов был стать самим ангелом, лишь бы ему позволили откусить от пирожка и запить горячим чаем. Но великодушная Анна предлагала все просто так, от чистого сердца, такому Косте, каким он был. Стоило парню откусить от вкусного пирожка и распробовать на языке вкус горячей картошки с луком, как хозяйка очутилась пред ним и строго сказала:

– Но учтите, Константин Иванович, если вы меня еще раз сукой назовете, сутки голодом ходить будете. И каждый раз, как сквернословить вздумаете да мысли гнусные озвучите, я на счетчик вас поставлю. И заморю. Глазом не моргну.

Загнанным волком он посмотрел на Анну Петровну снизу вверх. Ее пышную фигуру не способна была скрыть даже ватная телогрейка. Пышная женщина. Большая душа. Тёплая и добрая. Но строгая.

– Угу, – промямлил в ответ Костя, засовывая в рот очередную горячую картошину.

Наталья охнула от напора деревенской женщины. Как она легко укротила Костю. И без обид и сквернословия! Есть чему поучиться у этой славной женщину. Воронова и не подозревала, что работягу достаточно вот так, с плеча осадить, и он станет тише воды ниже травы.

Легенды за многие годы обрастают лишними подробностями. Сказанное пятьдесят, сто, двести лет назад, становится странным и наивным. Слова «твоя прабабка велела…» выглядят как подозрительная небылица. Так и в роду знахарок, бывших крепостных Ольховских, передавался из одного поколения в другое по женской линии странный наказ. Будто надо сторожить поместье князя, потому что в начале девятнадцатого века престарелая знахарка заговорила особняк, спрятала его от чужих глаз и наложила заклятье на потомков Вороновых. Они должны были вернуться в Смоленскую губернию, чтобы разобраться с наследством своего друга, улана Дмитрия Ольховского. И ключи от особняка тоже передавались от матери-знахарки к ее дочери. Долгие годы род колдуньи жил в деревне. А потом потихоньку все перебрались кто в Смоленск, кто в Москву, кто в Польшу. А в 1998 году последняя жительница Ольховки, шестнадцатилетняя Анна Петровна, уехала в город учиться на кулинара. Потом она вышла замуж, развестись успела. Но наказу она следовала беспрекословно. Летом женщина выращивала в Ольховке овощи, а зимой приезжала, чтобы проведать свой дом. Следующей весной она планировала нанять строителей, чтобы они отремонтировали старый дом деревенских знахарок. Да и участок, прилегающий к этому дому, уже лет двадцать как был приватизирован на имя ее матери. Когда проводили перепись, конечно же, в доме никого не обнаружилось, и знахарки Ольховские значились в данных статистики как жители областного центра.

И все же наказ передавался не зря. Графы Вороновы тоже всерьез отнеслись к завещанию, оставленному много лет назад. И теперь графиня со знахаркой встретились. Но в эту историю оказался вовлечен еще один человек, Костя Попков. Очевидно, прибыл он сюда не случайно, поняла Анна. И она прекрасно знала, откуда он такой взялся. Потому что во всей этой истории за двести лет не произошло еще ничего случайного. Колдуньи из Ольховки не позволили. Будто Бог на небесах следил за князем Ольховским и разыгрывал с ним какую-то занятную пьесу. Как по нотам.

Социальная сеть. Отличное место для колдуньи. Анна Ольховская и не подозревала, какой инструмент для ведьмы создали программисты. Она бы и не догадалась, если бы темной зимней ночью 2009 года она, раздосадованная предательством любимого мужа, не отправилась на прогулку по этой сети. Он только говорил, что любил. Десять лет рассказывал сказки, дарил цветы и на руках носил. Но он не стремился расставаться ни с одной из своих бывших. И Анну этот паршивец Ванька собирался оставить своей лучшей подругой после развода. Только для колдуньи из Ольховки отношения с мужчиной развивались всегда только в одном направлении. Нет дружбы после развода. Всё. Мосты сожжены. Но досада об утраченных впустую десяти годах жизни терзала Анну настолько сильно, что ей очень хотелось отомстить Ваньке. Этот кучерявый красавчик не ценил ее борщей да блинов с пирожками, нравились ему Иннка да Маринка, с которыми он гулял еще до свадьбы с Ольховской. И от этого на душе у ведьмы кошки скребли. Еще больше обидно ей было от досады, какой же слепой и тупой она жила все эти десять лет, когда любила изо всей души и отдавала себя Ваньке без остатка.

Она и о предательстве-то узнала через Интернет, когда случайно увидела перепост фотографии с Иннкой в ночном клубе, где та весьма недвусмысленно целовалась с Иваном. Иннка. Кто она? Всего лишь танцовщица из клуба, которая снимала штаны перед мужиками каждый вечер. Да, она стройная, похожа на фотомодель с глянцевой обложки мужского журнала. Не то, что Анна с ее пятидесятым размером – дородная бабища, о которой когда-то Некрасов сложил стихотворение про коней на скаку да избу горящую. Но Петровну совсем не смущало, что если она и станет фотомоделью, то исключительно для журнала «Колхозница». Ее смущало другое – как человек мог лгать ей столько лет? Неужели Анна была нужна ему только как кухарка? От досады Анна отправилась на страницу соперницы, откуда она узнала столько нового о своем муже, что сама диву далась. Всё. Развод и девичья фамилия. Ольховская – звучит гордо, не то, что Шарашкина. Но наследственная ведьма решила оставить напоследок Ваньке Шарашкину знатный подарок, о котором он не подозревал и не догадывался.

Повариха Анна распечатала его фотографию и прокляла по всем правилам, как ее учила родная бабка. Проткнула глаза и сердце красной ниткой да прочитала черные слова. И завещала ведьма Шарашкину страдать от одиночества, пока она не возлюбит кого другого. Вожделенно следила Анна за страницей бывшего и радовалась, когда понимала: одинок он как последний осенний лист. Ни одна, даже бывшая, в его сторону больше не смотрела. Но Ольховская молчала о своем колдовстве. Она чувствовала себя царицей, способной управлять чужими судьбами. Но на душе у женщины кошки скребли. Перед Богом за подлость было стыдно. Молилась она каждый день, пытаясь выпросить у Бога прощения, но легче Ольховской не становилось. Прийти к Ваньке и рассказать обо всем советовал ей батюшка. Но этого Анне хотелось меньше всего. И она решила действовать по-своему. Как ведьма.