Т. Макаровских - Вампир в наследство. Будьте осмотрительней в социальных сетях

– Влюбилась? – поиздевался Костя. – Вечно вы, девки, в постеры влюбляетесь. Это у вас болезнь такая, да? Сфоткай и на юзерпик повесь!

Идея понравилась Вороновой, и она полезла в дальний карман куртки за смартфоном. А то вдруг так случится, что она больше не увидит этот портрет. Нет, конечно, она сделает все от себя зависящее, чтобы сохранить все картины из особняка, тем более, портрет мужчины из ее сна. Но его надо сохранить. Пока в статус. Пускай девчонки в «Снежном королевстве» от зависти умирают.

– А я никогда не любила парней с плакатов, – встряла Анна, пока Наталья фотографировала портрет князя в нескольких ракурсах. Она старалась не смотреть на парня, что-то она вдруг застеснялась, – и меня никто не понимал, почему мне ни Ди Каприо, ни Киану Ривз, ни Джонни Депп не нравились, чего меня не привлекал молодой талант Сергей Безруков. Я хотела всегда любить того, кто рядом, кого можно обнять. Ваньку Шарашкина, например.

– Да не влюбилась я! – возмутилась Наталья, но в тот же момент она почувствовала жар, предательски охвативший ее щеки. – Просто воспоминание одно.

– Ну-ну, – многозначительно подзуживал Костя, усмехаясь. – Любовь к постерам – она навеки!

– Я серьезно, – надулась обиженная Наталья, но ее никто не слушал. Все сделали свои выводы.

Они разбрелись по зале. И каждый был увлечен чем-то своим: Анна разглядывала многочисленные светильники, Костя проверял на прочность стулья и кресла. А Наталья предпочла подняться наверх и пройтись по комнатам. Она и не заметила, как оторвалась от своих спутников. Она очутилась в заброшенном Эрмитаже, где не существовало красного шнурка между посетителем и экспонатом. Она бы прыгнула на постель княгини, утонув в перинах, только испугалась количества пыли, от которого легко было задохнуться. Зато Наталья аккуратно провела пальцами по старинному зеркалу, оставив на нем след от пальцев. Там отражалась она, графиня Воронова, спортивная девушка с Урала, совсем не похожая на чопорных дворян девятнадцатого века. Она носила простой конский хвост, скрепленный резинкой, и совсем не умела укладывать локоны, как это делали несколько поколений назад ее предки князья. С портретов на нее взирали дамы в глубоком декольте, а она стояла перед ними в расстегнутой куртке и натянутом до подбородка свитере, поверх которого висела скрепленная на липучке горнолыжная бандана. Слово «юбка» Наталья воспринимала исключительно вместе со словом «дресс-код» в бухгалтерии, тогда как княгиня, мать Дмитрия, только в юбках в свет и появлялась и об удобных джинсах ни слова не слышала. Комната старого князя тоже стояла нетронутой с того времени, как старик Ольховский покинул этот мир. Но казалось, словно он вышел погулять, обещая вернуться. На столе стояла чернильница, рядом с ней лежал развалившийся от времени и беспощадных солнечных лучей листок и ветхая старинная книга. Фонвизин. Какая скучнятина. Наталья прочитала в школе две страницы из «Недоросля», а остальное предпочла прослушать в виде аудиокниги. И чего в этом находили забавного двести лет назад? На втором этаже нашлось еще несколько спален, но кому они принадлежали, Наталья так и не поняла. Возможно, большинство из них использовались в качестве гостевых. Только в столе одной из этих комнат девушка нашла розовый альбом, переплетом которого служила алая атласная лента.

Этот альбом писала и рисовала некая Ольга Шолохова. Княгиня из Брянска. Обладательница смелого размашистого почерка была сильна в поэзии и французском, и сочиняла весьма недурные стихи в том числе и на русском для своего возлюбленного, князя Дмитрия. И рисовала она вполне сносно: на одной странице она, легкая и воздушная, девушка со светлыми локонами в изящном платье, похожая на саму Наташу Ростову, вальсировала с князем Ольховским. Этого человека невозможно было не узнать даже на девичьих рисунках! Наталья грустно улыбнулась, что-что, а стихи ей давались с большим трудом. И единственное четверостишие, которое она смогла сотворить за всю свою жизнь, корявое и нелепое, теперь могли видеть все приезжающие в «Снежное королевство». Почему-то руководство курорта посчитало творение Вороновой куда вдохновеннее и складнее, чем два десятка предложений от профессиональных рекламистов. Стишок походил больше на детскую считалочку: «Вон, мальчики катаются, Девчонкам тоже нравится! Прокат там открывается! Скорей присоединяемся!» Зато вкупе с веселыми картинками дизайнеров, стишок выглядел как доступный путеводитель по курорту и в скором времени перекочевал даже на скипасы. Потом к нему рекламщики дописали еще много рифмованных строк. Но это стихотворение не стояло и рядом с вдохновенными записями Ольги Шолоховой, полными эпитетов. А ее рисунки от с руки портретами князя, Ольги, дальнего предка Натальи – Андрея Воронова почему-то на поляне с гигантскими мухоморами и многих людей, имена которых девушке не говорили абсолютно ничего: Дэйкиэна, Андрэй Марку, Аграфена… Она совсем не умела рисовать. Ее картинки – каракули на стене Вконтакте да коллажи из Фотошопа, сделанные опять же на заказ «Снежному королевству». Девушке на мгновенье стало грустно, она почувствовала себя птицей с подрезанными крыльями. Она до сих пор считала, что умеет летать и наслаждаться жизнью. Ан, нет. Ее далекие предки, не знавшие Интернета, сноуборда, дрифта и брейк-данса – вот кто умел любить и ценить тех, кто находился рядом. Посмотрев альбом графини Шолоховой, Наталья расплакалась. Она играла Костей. Она считала, что у них могут быть какие-то отношения, может, когда-нибудь они полюбят друг друга. Как далека она была от того чистого чувства, что испытывала графиня Ольга к князю Дмитрию… как она недолюбливала Андрея Воронова, когда рисовала его в компании с мухоморами…

– Надо будет отцу привезти, пусть посмотрит, – буркнула Наталья под нос, убирая альбом Шолоховой в рюкзак.

Она не могла оставить этот прекрасный альбом в сыром особняке, требовавшем ремонта. Творчество графини Ольги должно быть сохранено для потомков, отсканировано и всенепременно размещено в альбоме «Мои предки» в социальной сети. Потому что потомков надо научить любить, так же точно беззаветно и пылко, как любила юная княжна. Всяко это не гробница, а Наталья без пяти минут собственник. Это значит, что и романтичные альбомы, и портреты неизвестного художника, и все остальное скоро станет ее. Это не кража, а сохранение реликвий!

В кабинете, вдоль стен которого стояли старые деревянные шкафы, очень напоминающие то, что сейчас навязывалось в качестве модной мебели дизайнерами, девушка нашла еще один важный документ. Домовую книгу. Огромный фолиант лежал на столе. И из него торчало облезшее со временем гусиное перо. Это кто-то оставил в книге закладку на последней странице с записями.