Василий Варга - Украина скаче. Том I

Президент Янукович, этот плечистый внушительного роста богатырь, ничего об этом не знал, не интересовался, возможно, он был занят сложными вопросами личного обогащения и обогащения своих сыновей и не требовал от своей службы государственной безопасности каких-либо данных о тех, кто замахивался на его власть и его самого. Впечатление благодушия царило даже тогда, когда ставленники американских спецслужб ходили с флагами по городам и призывали к свержению власти Януковича. Беспечность просто поразительная. Даже тогда, когда соответствующие службы докладывали ему, что сгущаются тучи над ним как президентом, он только улыбался и отвечал: этого не может быть. Не обращайте внимания на пустые балачки. Президент занимался бизнесом, а не управлением государственными структурами. Само собой, образовался клан Януковича, в котором главную роль играли сыновья президента.

К сожалению, президент проявил слабость к золотым унитазам и огромным суммам денег, которые он размещал в иностранных банках. Если бы разведка Украины, не сидела, сложа руки, а точнее, если бы она выполняла свои функции, а не занималась строительством коттеджей, и собственным обогащением, то президент знал бы о том, что идет подготовка боевиков уже на второй день. Но есть справедливая поговорка: рыба гниет с головы. Государством надо руководить, а не сидеть в кресле и названивать нужным лицам, чтобы они поспособствовали развитию бизнеса старшему и младшему сыновьям. И не только это. Президент должен быть собранным, волевым человеком, уметь заглянуть в завтрашний день, быть способным отличить фальшивую улыбку от настоящий. А у Януковича ничего этого не было. Осталась одна доверчивость, нерешительность, надежда на авось. Это и погубило его. И не только его, но и все государство.

В середине декабря 2013 года несколько грузовиков и автобусов последней модели прибыли в Киев без каких – либо опознавательных знаков. Кавалькада остановилась на центральной площади, недалеко от высоченного памятника и стала устанавливать палатки.

Милиция тут же прибежала, но Музычко вышел с пузатой сумкой и вручил каждому по пять тысяч долларов. Ребята, работающие в милиции, опешили от такой щедрой благодарности за пустяковое дело – монтаж палаток в центре Киева, чтобы переночевать, а завтра с утра двинуться дальше. Никто никому не докладывал, все спешили по своим делам. Мэр города Попов проводил совещание со своим аппаратом, начальник милиции сидел в ресторане со своей новой подругой, премьер Азаров собирался в Австрию проведать свой особняк, а министры на новеньких Мерседесах умчались загород. Словом благодушие царило такое, хоть ракетный аэродром устанавливай.

На следующий день, едва рассвело, прибыли еще автобусы и одна фура, груженная битами, арматурой с острыми наконечниками, топорами с короткими ручками, огромное количество бутылок, фляги с горючей смесью для производства коктейлей Молотова. Установили еще шесть новых палаток. Это уже был костер, еще не зажженный, правда, но на него уже нельзя было не обратить внимание. Сюда пришли три руководителя оппозиции – Яйценюх (Бакай), Тянивяму (Фротман) и боксер Клочка (Этинзон). Сюда же спешил и будущий президент Вальцманенко. Как видим, ни одного украинца. В их карманах уже было по сто миллионов долларов для проведения новой революции на Украине. Вскоре появился и Вальцманенко. Он как кот, заметивший мышь, подкрадывался к американским инструкторам, одетым в робу сварщика и с каской на голове. Так как не удалось найти нужного человека сразу, он вытащил телефон с позолоченной крышкой и набрал номер Эдварда Лупа. Эдвард тут же объявился и обрадовал бизнесмена Вальцманенко широкой американской улыбкой.

– Ти есть Вальцманенко? Сколько доллар ти дашь на рэволюшэн?

– Полмиллиарда, так как приказал Бардак.

– Ти переведешь полмиллиарда на этот карточка, номер на ней есть. Срок перевода три дня.

Петя отвез тяжелую сумку в посольство США и стал спрашивать, как перечислить необходимую сумму на нужды Майдана. Девушка попыталась провести его к послу Пейетту Джефри, но тот оказался занят. Он разговаривал с кривоногой красавицей Кэтрин Эштон, давал ей указания на правах старшего, а та любила поговорить с важным лицом, как можно дольше.

Пейетт не мог ударить лицом в грязь, он все же посол великой страны и должен был дать максимально полную информацию. Он трижды заверил Эштон, что мирная демонстрация активных граждан Украины заняла центральную площадь полностью и режим пророссийского президента не сегодня-завтра падет.

– Целую тебя. Я собираюсь в Киев для консультаций по поводу мирной демонстрации, – сказала в конце разговора Кэтрин Эштон и повесила трубку.

Как и Эштон, Пейетт не блистал внешностью: высокий, худой, с непомерно длинной шеей и бегающими глазами, тонкими губами, он сильно смахивал на прилизанного козла без передних конечностей. С физическим уродством он уже давно смирился, а когда получил высокую должность посла в мятежной Украине, его самооценка вполне компенсировала несуразность физического уродства.

Еще бы! В Украине, как ни в одной стране, ему на поклон приходили руководители оппозиционных партий, низко склоняли головы и даже ползали на четвереньках и в его лице благодарили великую страну за намерение вытащить ридную неньку Украину из несуществующих когтей старшего брата, русского медведя Потина. Даже Юля, находясь на отдыхе в Харькове, именуемом тюрьмой, слала длинные унизительные письма ему, Джефри, часто намекая на личные, неизвестно откуда взявшиеся симпатии.

Почувствовав усталость от разговора с Эштон, Пейетт поднялся и вышел из кабинета, едва заметно подпрыгивая, как козел, у которого в недавнем прошлом волк поранил переднюю и заднюю ногу.

– А, Вальцманенко, хелоу, хелоу. Я в туалет, а ты подожди. Помаршируй здесь, только ничего не трогай.

Петя сильнее прижал руки к бедрам, но не выпускал мешок с долларами, трижды попытался совершить челобитную, но дверь всякий раз при наклоне головы, автоматически раскрывалась.

– О великий, мудрый, – произносил он всякий раз, получая по кумполу дверным полотном.

«Вот это да! – мелькнуло в пустой голове. – Тут даже челобитную не принимают. Не то, что в Москве у Плотина, то бишь у Потина, специальный пень с зазубринами стоит для челобитной. Интересно, а деньги примут на революцию?»

Посол долго пребывал в туалете. Надо признать, туалет был роскошный: кабинка для сидения, кабинка для стояния, и только для мужчин. Кругом зеркала, можно было разглядеть не только лицо, но и крохотный отросток выше мешочков, и пупок, и ягодицы, но посол на этот раз долго рассматривал свое бледное личико, немного искривленный нос. Больше его раздражали глаза, один серый, второй неопределенного цвета и два кривых зуба на нижней челюсти, которые все время приходилось зажимать нижний губой, так как они слегка выползали наружу.