Михаил Зотин - Два соседа. Приключения правителей

– Пихту уважаю более всего, да мяту перечную, – ответствовал король, гадая, что же задумал его коллега.

А Несмеян, тем временем, разыскал среди своих банных премудростей бутылёк с пихтовым маслом. Откупорив его, он подлил масло в чан с кипятком и, зачерпнув полный ушат, резко выплеснул его на камни. От резкого шипения король встрепенулся и бросился, было к двери, но, видя полное спокойствие своего коллеги, вернулся и сел на то же место. В воздухе разливался приятный аромат пихты. Тело покрылось обильным потом.

– Ваше Величество, предлагаю вам лечь – спокойно промолвил царь, устраиваясь на одном из пологов. Выхода не было. Неплак разлегся на деревянной лавке, гадая, что же его ожидает в ближайшем будущем. Но время шло, было жарко и ничего больше не происходило. Наконец, царь Несмеян молвил:

– Сейчас будет то, что Вы, возможно, не ожидали. У меня есть традиция, после получаса в парилке выбегать резко, с головой ныряя в холодную воду. Это взбадривает нервную систему, помогает прогнать усталость. Вы не чужды спорта и наверняка знаете о пользе обливания попеременно горячей и холодной водой?

– Угу, – внутренне поежившись, ответил король. О контрастных обливаниях он знал и сам регулярно закалялся таким образом. Но чтобы ТАК!!?

– Это похоже. Только действует быстрее. Прошу за мной.

С этими словами Его Величество Несмеян резко открыл дверь парной и выбежал. Его Величество Неплак немедля последовал за ним. Глухо взревев, оба правителя резко прыгнули прямо в широкую купель, оказавшуюся за третьей дверью в предбаннике.

Королю сначала показалось, что его с головой окунули в морозную прорубь. Но уже через минуту королю стало теплее. Через две минуты оба правителя выскочили из купели и снова пошли в парилку. Жар постепенно начал выгонять ощущение холода. Стало, как будто, еще жарче. А в парилку, повинуясь незаметному жесту, вошли четыре здоровых мужика с березовыми вениками в руках.

– Не волнуйтесь, уважаемый коллега, это будет чем-то похоже на массаж, – бесстрастным голосом предупредил Его Величество Несмеян.

Величества вновь легли на пологи, а здоровяки расположились по обе стороны. Размоченные, горячие березовые веники заходили по спинам отдыхавших. От неожиданности, король Неплак даже дышать забыл. Правда, через некоторое время вспомнил, что это таки надо делать. Веники разгоняли воздух. Жар, казалось, забирался под самую кожу. Глубоко, в мышцы. До самых костей. Наконец, лежавших на пологах правителей окатили горячей водой, от чего у короля снова перехватило дыхание. «Это что за…» – хотел заорать он, но видя, что его коллега стойко перенес данную процедуру, стиснул зубы.

Наконец, Его Величество Несмеян поднялся с полога и вышел из парилки. Король последовал за ним. Грязи на них не было, пота тоже. В предбаннике обоих Величеств уже ждали роскошные банные халаты. Облачившись в них, правители устроились на высоких деревянных стульях, откинувшись на спинки. Неплак II неожиданно понял, что он очень неплохо расслабился в бане, несмотря на жару. «Вернусь к себе,» – решил он, – «Введу такой же обычай. Чай народ в баньке-то душу отогреет».

Тем временем, обоим правителям вновь поднесли по чарке квасу, а сверх того – подали рисовую кашу с луком, тушеную куриную грудку без шкурки, квашеную капусту и свежевыпеченный ржаной хлеб. Воздав должное этим простым блюдам, оба правителя, и без того изрядно расслабившиеся, почувствовали, как дрема тяжелой теплой подушкой накрыла их.

Царь Несмеян сделал знак, и сопровождавшие его немедленно покинули банное помещение, оставив Величеств одних. При дворе Несмеяна все знали, что исключительно приватные разговоры, Его Величество предпочитал проводить именно после хорошей парилки.

– Весьма благодарен Вам, Ваше Величество, – обратился царь к королю, – что Вы великодушно приняли мое предложение и согласились принять баню. Как вам сий способ прогонять усталость?

– Весьма, весьма, – полусонно пробурчал король, не понимая, с чего, собственно, Несмеян начал разговор, – очень расслабляет и располагает к отдыху.

– Надеюсь. Вы не против приватной беседы? – осведомился Несмеян.

– Сейчас – вовсе не против, – ожидая подвоха сказал король.

– Прежде чем начать, предлагаю, – неспешно продолжил царь, – может на «ты»?

«Ну и поворот,» – мелькнуло в голове у короля, – «Интересно, к чему всё это?». Он кивнул, и сквозь сон, выжидательно уставился на своего коллегу.

– Ведомо мне, что есть у нас с тобой проблема, можно сказать, общая. Смеха мы не любим.

– Ага, – сказал король, мгновенно собираясь, предчувствуя конфликт.

– Не поделишься, откуда у тебя такая к нему ненависть? – Без лишних слов задал вопрос царь.

– Да очень просто, – начал рассказывать король. Вспомнил свое детство и поморщился, – Когда я еще был маленьким, самым младшим среди своих братьев и сестер, старшие часто смеялись надо мной, случись мне облиться слезами. Неважно, по какому поводу. Случись им застать меня в слезах, их издевкам и насмешкам не было предела. Однажды это так меня достало, что я поклялся себе самой страшной клятвой, что никто никогда не увидит меня в слезах. А из-за братьевых да сестриных насмешек, я и веселье возненавидел.

– Весомо, – задумчиво промолвил Несмеян.

– Ну а ты с чего смех ненавидишь? – спросил, тем временем, Неплак, рассчитывая на ответную откровенность.

– Да все примерно так же. Только вместо того, чтобы надо мной смеяться, моя родня изо-всех сил пыталась меня смешить. Дошло до того, что, когда не стало моей матушки, которую я любил больше жизни, моя родня закатила чуть ли не пир горой. Со скоморохами, шутами да комедиантами. Едино чтоб меня развеселить. Ох и разозлился я тогда, помню. Старшему брату, который был зачинщиком всего, челюсть сломал, чтобы усмешку его лживую не видеть. У нас горе было у всех, зачем смешить насильно и себя и других? А потом взял кнут в руки (даром что десять мне минуло), да и выгнал всех «веселильщиков» из дворца. С тех пор смеха тоже не переношу.

– Ничего себе история. А плакать то зачем привычку завел?

– А выхода не было. – Несмеян задумался. Но решительно тряхнул головой, собравшись довериться своему коллеге. – Мне тогда, помню, стало очень плохо. Я даже разболелся от напряжения. Тогда-то ко мне и пришел мой старый советник и воспитатель. Отец в разъездах был, так что я все время под присмотром Многодума Дальновида (так его зовут), находился. Он и пояснил мне, что на людях царевичи не должны плакать, ибо в них люди свою опору видят. Но когда один, слезам можно дать волю. Помню, тогда он сказал такие слова: «Не стесняйтесь, молодой царевич. Дайте слезам вымыть из души всю горечь и страх. Пусть утекают. Представьте, что меня тут нет и проревитесь, как следует. Будет лучше, чем если вы всю боль в себя загоните.» Нарыдался тогда, помню, от души. Но пока не повзрослел, так и не понял всей полноты этих слов. А чтобы старшие братья за плаксу дразнить не начали, обратился к отцу, когда тот приехал. Попросил научить боксу, благо он и сам был боксером хоть куда, и учителей знавал таких, что даже полуслепого калеку бы научили троих побивать. Отец сначала против был. Пока старшой ему не рассказал, как челюсть после удара моего лечил. После этого смешить меня, правда, перестали. Но было уже поздно. Шутки не понимаю, веселье в бешенство приводит. Да настолько, что пришлось смех запретить под страхом наказания.