Евгений Гончаров - 14-й подвиг Геракла. Иронические повести и рассказы

– С вещами на выход, свободен, – сказал Николай чудотворец голосом надзирателя.

И опять был полет сквозь темноту, после чего я оказался над операционным столом. Там лежало мое голое тело, над которым колдовал хирург. Вот он наложил последний шов на операционной ране. Потом стянул с лица марлевую маску и вытер со лба пот рукавом халата.

– Нина, разведи спирта полстакана, и глянь – в холодильнике были соленые огурцы, – попросил он помогавшую ему медсестру.

Мне надо было возвращаться в свое тело. Стало нестерпимо больно.

В сознание я пришел через месяц в тюремной больничке. Убивали меня пером в сердце, наверняка, с проворотом. Врач-интерн, шестикурсник мединститута, заштопал мое сердце для практики и любопытства ради. После собак, которых он любил резать, под его скальпель в первый раз попался человек. Он и не надеялся, что я выкарабкаюсь. Но я воскрес.

Моего спасителя звали Савелий.

Маша, как я уже говорил, хорошо знает русский язык. Миша же находится на уровне «моя твой не понимай». Замечаю, как Миша читает какую-то книжку. Присмотревшись, вижу, что это учебник русского языка для иностранцев. Учебник открыт на странице с темой «Посещение Большого театра».

А дальше написано:

«Что сегодня показывают в Большом?»

«Оперу «Аида».

«Есть ли места в партере?»

«Нет, остались только места на балконе».

– Что за чушь ты изучаешь! – удивляюсь я. – Ты что ли, в театр собрался?

– Маша сказал надо.

«Купите эту куртку», «Можно подешевле», «Какая ваша последняя цена?», – вот что тебе надо.

Потом я учу Мишу словам, которые он не найдет ни в одном учебнике русского языка. Благо, в моем лексиконе таких слов предостаточно.

Я часто выхожу из своей комнаты одетый по пояс. Грудь, плечи, спина – все у меня в тюремных наколках. Вроде получается, что я и не голый.

Маша рассматривает мои наколки.

– Гера дядя, ты мафия?

– Нет. Я завязал.

– Гера дядя – где твои пальцы?

– Крокодил откусил.

– У Миши в Шанхае дядя тоже в мафии, он собирает деньги с бизнесменов района Пудун. У него на руке дракон нарисован.

– Все как у нас! Его дядя – смотрящий за районом.

– На рынке русская мафия нас обижает – деньги требует за крышу.

– Завтра пойду с вами. Разберемся.

Из Свиблово до Измайлово, где находится Черкизон, на метро – ехать с двумя пересадками.

На Проспекте Мира, где мы переходили на кольцевую линию, до Маши и Миши докопались менты.

– Предъявите ваши паспорта!

Когда мои китайцы дали им свои документы, я заметил, что в каждом внутри было вложено по сто рублей. Мусора забрали деньги и вернули паспорта.

– Можете идти.

– Зачем вы дали взятку? – спросил я у квартирантов. – У вас же все в порядке.

– Гера дядя, они могут забрать паспорта, и тогда нам придется дать еще больше! – пожаловалась Маша на ментовский беспредел.

Мы проехали по кольцевой ветке до Курской, где также была пересадка. На станции ментов не было, зато тусовались скинхеды.

– Гля, пацаны! Киты с Черкизона! – воскликнул один из них.

– Эй вы, узкоглазые, подь сюды! – крикнул другой.

Квартиранты посмотрели на меня. Я сказал:

– Стойте здесь.

И сам пошел к бритоголовым.

– Что вам надо от китайцев? – спросил я у них.

– Ты кто? – спросили они меня.

Вместо ответа я зажмурил глаза. И они увидели наколку на моих веках: «РАБ МВД».

За эту татуировку дубаки грозили отрезать мне веки.

Скинхеды сразу всосали, с кем имеют дело, и растерянно молчали.

– Хорошо запомните этих китайцев, – сказал я. – И держитесь от них подальше.

На рынке моих квартирантов возле их отдела уже поджидал какой-то тип. С виду – приблатненный.

– Этих китайцев не трогай, – я показываю оттопыренным большим пальцем себе за спину.

– Ты, что ли, крышуешь их?

– Да.

– Надо в общак отдавать 25 процентов.

– Кто на районе смотрящий? – спрашиваю я.

– Гусь, – отвечает он.

С Гусем я чалился еще при первой ходке.

– Хочу с ним перетереть. Где его найти?

– Зачем тебе? Скажи на словах.

– Передай ему, что Сырок откинулся и хочет с ним встретиться.

– Сырка, говорят, на зоне завалили.

Я дернул ворот рубахи, полетели пуговицы.

– Гляди, пацан! Рано вы меня похоронили!

Увидев свежий шрам под левым соском, парень изменился в лице.

– Хорошо, братан, хорошо! Передам Гусю твои слова.

Гусь на встречу не согласился, а передал через свою шестерку, что каждый блатной обязан сдавать часть своего барыша в воровской общий котел. Он и рад бы помочь мне по старой дружбе, но не позволяют воровские понятия.

Китайцам я решил не говорить, что мне придется платить за них в общак. Но где взять денег на это?

Такие вот деньги-дребиденьги.

Я пошел устраиваться дворником.

Мне дали большой двор высотного дома, построенного в плане в виде буквы «П». Шестнадцатиэтажный дом имел 20 подъездов, детскую и тренажерную площадки, газоны и автостоянку.

Я всегда считал, что люди свиньи, но не до такой же степени, как чуханы с моего двора! За день я наметал полведра окурков, подбирал сотни две стеклянных и пластиковых бутылок, гору полиэтиленовых пакетов, облаток от шоколадок и мороженого и прочего мусора.

Особенно меня выводили из себя окурки. Стоят же возле каждого подъезда урны – специально для бычков. Так нет же, надо бросить на тротуар или на газон!

Я видел, кто из жильцов что курит. Вежливо просил, не мусорить. Как об стенку горох! Долготерпение мое лопнуло, когда один жилец, чиновник из префектуры, сказал, что он, видите ли, оплачивает мою работу из своего кармана.

Месть моя была страшной и ужасной.

Ты, толстопузый, куришь коричневые сигареты с черным фильтром. Ты, жопастая, тонкие розовые. Ты, мужик, хоть и куришь, как нормальные люди, «Беломор», но бычки бросаешь в клумбу, откуда их веником не достать – только двумя пальцами».

Неделю я собирал окурки по разным пакетам. А потом прошел по подъездам и высыпал бычки под двери квартир их владельцев.

На следующий день меня с треском выставили с работы.

Уходил я с гордо поднятой головой, сказав на прощание:

– Я хоть и Геракл, но чистить ваш свинарник, засранный с античных времен, не буду!

Получив в кассе домоуправления полный расчет, я решил отметить это в немецком пивбаре. Там я увидел знакомую харю. Ба, какая встреча – это был Огурец!

Взяли по паре кружек темного «Баварского» и по тарелке жареных сосисок с тушеной капустой. И Огурец поведал о своих делах скорбных.

Меховые шапки давно исчезли из зимнего гардероба российских мужчин, да и кому сейчас продашь ворованную шапку из ондатры. Шапкодеру Огурцу пришлось переквалифицировался. Работает он по-прежнему в сортире на Павелецком. Только вместо шапок выхватывает у фраеров барсетки с деньгами и документами. Так ему даже лучше – к барыге с шапкой идти не надо, деньги сразу налом. Одна беда, в последнее время фраера все чаще вместо бумажных денег стали пользоваться пластиковыми карточками.