Кристина Линси - Високосный август. Остросюжетный фантастический детектив

Артем напрягся, во взгляде затаился испуг.

– Ты тоже знаком с Тыквой? – удивилась Лика.

– Тарас – мой бывший одноклассник, – неохотно отозвался Артем.

Клюева сопровождали трое субъектов неприятного вида. Ростом они были ниже Артема, но превышали его по массе, и имели более развитую мускулатуру. Тарас Клюев предпочитал мышцам солидную жировую прослойку, но его избыточный вес не являлся поводом для шуток благодаря телохранителям. Зато Тарас высмеивал многих. Лика, Нюта, Виталик и Жека не входили в число жертв Тыквы, потому что Клюев опасался их. Он знал, что все четверо посещают секцию рукопашного боя и не упустят возможность лишний раз проверить свои навыки. Но Клюев не мог пройти мимо них спокойно. Обычно он говорил что-нибудь пошлое или осыпал их ругательствами с безопасного расстояния и спешил скрыться из виду, хотя никто никогда не преследовал его.

На этот раз Тыква вел себя нетипично. Он приблизился и даже вежливо поздоровался. Это настораживало сильнее, чем хамство.

Взгляд Клюева задержался на Артеме.

– Кого я вижу! – произнес он с ехидной ухмылкой. – Ангелочек!

Лика, Нюта, Виталик и Жека удивленно переглянулись. С Тыквой определенно что-то не так. Неужели он видел странный туман?!

– Ты заболел или влюбился в Артема? – не сдержал любопытство Жека.

Виталик, Нюта и Лика рассмеялись. Тыква побагровел, став похожим на огромный помидор.

– У него прозвище такое: Ангелочек! – объявил Тарас Клюев, указывая на Артема.

– Это не прозвище, а комплимент, – возразил Виталик.

– В классе все смеялись, когда я называл так этого дебила, – гордо сообщил Тыква, указывая на Артема.

– Дебил здесь только один – Тарас Клюев! – не выдержала Лика.

– А смеялись все потому, что боялись твоих жирохранителей, – добавил Жека.

– Хотя у Тыквы жира быть не должно, – продолжила Нюта.

– А я и не знал, что у него есть прозвище, – признался Артем.

– Забудь о нем! – посоветовал Виталик.

– Есть более важные дела, – произнес Жека с таинственным видом. – Мы занимаемся в секции «Юные киллеры». Хочешь присоединиться к нам?

– С удовольствием! – отозвался Артем, глядя на Тараса.

Никто и предположить не мог, что Клюев способен так быстро бегать. Он обогнал всех своих приятелей.

Без Тыквы вдруг стало скучно. Не надо было отпускать его так рано! Тарас Клюев никогда еще не казался таким прикольным.

– Белки заждались нас, – напомнила Нюта.

Все отправились в парк. Артем улыбался так, словно получил приз. Лика уже не воспринимала его как несуразного великана с детским лицом. Просто высокий парень со спортивной фигурой, вполне симпатичный, возможно, даже красивый. Радовало и то, что Артем станет ее одноклассником. Вдвоем будет легче освоиться в новом коллективе. А если им разрешат сидеть за одной партой, то адаптация резко ускорится. То, что Артем отличник – еще один плюс. Его мышцы тоже можно использовать по назначению. Пусть носит все учебники за двоих, а Лика будет приходить в школу с небольшой легкой сумкой.

«Размечталась! А если Артем станет возражать?» – укорила себя Лика, и тут же ответила сама себе: «Он согласится, потому что хорошо воспитан». Лика надеялась, что они подружатся. У них много общего, но главное, что сближает их, это кудрявая шевелюра. Кудрявые люди всегда превосходно понимают друг друга.

Когда я слышу упоминания о трудном детстве, то пытаюсь понять, относится ли это ко мне.

Во время Великой Отечественной войны моя бабушка была еще ребенком. Даже представить не могу, что пришлось ей пережить! Бомбежки, обстрелы, боль, смерть, страх, голод – эти слова часто фигурировали в бабушкиных рассказах.

Моя мама родилась в мирный и стабильный период. Ее детство и молодость проходили во времена развитого социализма. Но мама была недовольна своей судьбой сильнее, чем бабушка. Весь мир ополчился против нее. Фортуна и счастье обходили ее стороной, зато неприятности липли, как пчелы на мед. А голод и нищета преследовали постоянно.

Я не могу ничего сказать о социализме, потому что появилась на свет незадолго до его гибели. Мое детство было какое-то странное. Что происходило в те смутные времена, для меня так и осталось загадкой. В памяти сохранились очереди – за талонами и за тем, что получали по этим талонам. В свободной продаже не имелось почти ничего. Пустые витрины в магазинах угнетали. По талонам выдавали почти все: продукты, мыло, стиральные порошки, даже спиртное и сигареты. Дети страдали от недостатка сладостей. Триста грамм конфет в месяц на одного человека – это мизер. Но нас пытались лишить и этого. Часть конфет мама съедала по пути из магазина домой, а остальное прятала для нашего блага и своей пользы. Маминому мозгу требовалась глюкоза, а детям есть сладкое вредно. Только бедными и несчастными нас вряд ли можно было назвать. Нам нередко перепадало кое-что от обеих бабушек и от отца, который жил отдельно, с другой семьей, но не забывал о нас. Отец исправно платил алименты, и, кроме того, покупал нам одежду, обувь, игрушки и угощал разными сладостями. Иногда нам даже доставался настоящий шоколад, а в кафе отец водил нас два раза в месяц. Это воспринималось как праздник, хотя цирк и кино мы любили больше. Такое удовольствие нам выпадало тоже нередко. Драматический и оперный театр мы терпели лишь ради папы, а филармонию, вообще, не любили.

По какой причине расстались наши родители, нам неизвестно, мы были тогда слишком малы, чтобы понять. Мама утверждала, что наш отец – алкоголик, но мы никогда не видели папу пьяным или курящим.

Мама делала для нас все, что могла – жалела нас, когда мы болели, ругала за плохие оценки, упрекала за то, что ей приходится одной содержать троих детей, пекла по праздникам вкусные пироги, поздравляла нас с днем рождения и с Новым Годом, приучала к труду и пыталась заставить ненавидеть отца. Но чем хуже она отзывалась о нашем отце, тем лучше мы относились к нему. Иногда нам даже казалось, что мы уважаем папу больше, чем маму. Но, тем не менее, маму мы любили всегда. Детские чувства наивны и бескорыстны. Мы любили маму и папу просто за то, что они были нашими родителями.

Иногда мама устраивалась на работу, но вскоре увольнялась, мотивируя это тем, что боится оставить без присмотра детей. Мы воспринимали это как должное, только немного удивлялись и злились. Без ее присмотра нам бы жилось гораздо интереснее.

Учились мы, в основном, хорошо. Я была круглой отличницей. Слава, мой старший брат – хорошистом. Олеся, наша младшая сестра, в зависимости от настроения, имела тройки или пятерки. Другие оценки ей не ставили.

Мы все получили высшее образование, хотя работали в студенческие годы, не желая выслушивать мамины упреки. Но она все равно упрекала нас. Отец пытался помогать нам финансово и после нашего совершеннолетия, но мы вежливо отказывались от материальной помощи, уверяя, что имеем все, что необходимо, и даже больше. Отец к тому времени овдовел. Он уже находился на пенсии и часто болел. Детей от второго брака у него не было, поэтому мы заботились об отце по мере своих сил и возможностей. Мы покупали ему лекарства, продукты, одежду, навещали его в больнице, оплачивали лечение в санатории. Деньги от нас отец никогда не принимал. Он умер, успев дождаться внуков.