Александр Бинштейн - …ЯБРЬ

Когда все мысли покидают вдруг меня,
И нету дела мне, ни до какого дела,
Приходит вновь, неслышно семеня,
Моя извечная подруга Изабелла.

Нет, не хочу, вон убирайся, прочь!
Но Изабелла преданнее суки,
И я себя не в силах превозмочь,
В который раз беру её на руки.

Как аромат цветов её вдыхаю тлен.
Её любовь сродни запою на неделю.
Я снова взят в её тлетворный плен,
К её несвежему белью, к её постели.

«Пусти же, не сейчас, я не устал!»
Но тонет крик мой, как пятак в навозной куче
И я с ней пью, с ней сплю, как прежде спал,
Пока самой ей первой не наскучит.

Я одарен талантом многогранным,
Минуты вольной в жизни просто нет,
С утра я практикуюсь с барабаном,
На ужин, снова, сотворю сонет.

Поэзия – ниспосланный суккуб,
Мираж чарующий, отображенье рая.
Её позыв безжалостен и груб.
И наготой блестящей соблазняет.

Стучится в сны, будя гордыни гений
Манит, блаженства неземные посулив.
И путает лианами сомнений,
Как ядовитый плющ хребет обвив.

Прельстивши нас бесстыдствами обмана,
Позволив рай вкусить на облаках
Бросает как детей у океана
С ракушками дешёвыми в руках.

А мы потом в тоске маниакальной
Отвергнув мир и полюбив страдать,
Всё ищем в исступлении те камни
В которых искр сокрыта благодать.

Но всё уже просыпалось сквозь пальцы
Любовь суккуба на короткий срок.
Смешные обывателям страдальцы,
Мы высекаем глину и песок.

Меня три дня не посещает Муза,
А без неё не хочется писать.
Не то что бы расторгнули союз мы,
Но, очевидно, хочет погулять.

Она, наверное, опять влюбилась где-то.
Ей не впервые голову терять.
Какого-то зелёного поэта.
Умчалась, вероятно, вдохновлять.

Потом придёт и тихо поскребётся,
Вся в синяках неопытной любви.
И кулаком размазывая сопли,
Попросит тихо – Только не гони.

На плечи ей накину одеяло,
Лицо утру и чаю заварю
Шепнёт мне в ухо – Как же я устала,
А я её ни в чём не укорю.

Пусть успокоится, уснёт в моих объятьях.
Я буду слушать как она сопит во сне.
А утром вместе выберем ей платье,
И будем спорить о фасоне и длине.

Мне весело от этих глупых мыслей.
И я на всё с улыбкою смотрю.
На этот раз, без всяких компромиссов,
На красное её уговорю!

Когда вдруг в сумасшедшем графике твоём,
Судьба даёт тебе свободное мгновенье.
То ты с ним бегаешь, как курица с яйцом.
Перебирая варианты примененья.

Мгновенье было у тебя одно,
И вот прошло, растрачено оно.

Не в том вопрос, что попусту минуты
мы тратим как на рынке пятаки
Нас график так безжалостно опутал,
Что стали мы как в поле батраки.

Нас время заковало кандалами,
Нас тащит долг как угнанных рабов.
Мы на ходу общаемся с друзьями,
И даже на ходу разим врагов.

Но вдумайтесь, в чём заключилась шутка,
Нас страх терзает как бесова рать,
Что если выдалась свободная минутка,
То график нам уже не наверстать!

Как часто (против правды не греши),
Воспринимаем мы позыв желудка,
Или стремление бежать за каждой юбкой
Порывами высокими души.

Смешно смотреть на то, как схожи жутко,
Потребности желудка и рассудка.
А более того – их схожи свойства:
Страдать от голода, отравы и расстройства.
Поток сознания становится потопом,
А homo sapience разумным ротожопом 2 2 Oranys – ротожоп – термин, введённый Пелевиным. !

Давно забытый, но коварный холод,
Пробрался в душу, и озноб застал меня…
Проснулся, – кровь стучит в висках как молот.
Давно такой кошмар не видел я.

Мне снилась в красках, некуда реальней,
Немыслимая шутка бытия,
Поднялся я на сцену фестиваля,
Ну, как бы покорректней, без белья…

Что вам сказать, холодный пот струился,
Я позвоночником почуял холодок.
За барабаны боком просочился,
И только там расслабился чуток.

Казалось всё, укрылся от позора,
Теперь вперёд, стучать, что хватит сил,
Но это было лишь началом приговора,
Ведь я за сценой палочки забыл.

В ушах вчерашний шум тяжёлый,
Рот разрывает от зевоты,
Простые звёзды рок-н-ролла
В 6.30 едут на работу…

Вся наша жизнь, друзья, похожа,
На бег с барьерами и скачки,
Берешь препятствие и что же?
Вот новое уже маячит.
И вновь разбег, и ты на взлёте
И счастья краткий миг в полёте!

Да, чуть не забыл ещё пока
Хочу сказать вам в дополненье:
Не смейте думать о падении,
Не совершив ещё прыжка.

«Словам просторно, мыслям тесно»,
Познав поэзию, как атом,
Стихи пишите даже матом,
Но лишь тогда, когда уместно!

Лабиринт, стальные двери,
Я из племени Сальери.
Тяжким бременем на плечи,
Ляжет непосильный груз.
Не приходит вдохновенье,
Не нисходит озаренье,
И зудит как пика в печень,
С каждым Моцартом союз.

Шаг, пусть даже самый малый,
Плод усилий небывалых,
А затратам и потерям не равняется успех.
Что дано мне – пониманье,
Видеть в Моцартах гениальность.
И поверьте, их призванье разгляжу я лучше всех.

Что же делать? Между прочим,
Зависть чёрная клокочет.
И под локоть всё сильнее напирает Сатана.
Запасу побольше яду,
И за стол с друзьями сяду,
За искусство пару строчек…
«Пейте Моцарты до дна!»

Умирая от похмелья, в одиночку выпью зелье.
Может быть и мне навстречу,
Тоже сжалится земля.
Пусть земля им будет пухом.
Рядом пусть лежат друг с другом.
Ну, и где-то за оградой закопают и меня.

И на камне сером, грязном
С моим ликом безобразным,
Нацарапают потомкам в назиданье на века:
Здесь покоится Сальери,
Он мечтал писать шедевры,
Кол ему мы в грудь забили,
Чтоб не встал наверняка!