А. Гасанов - Трэнды брэнда. Сборник рассказов № 19

И вот жена, короче говоря, мне в очередной раз заявляет, что дурак ты, мол, говорит, пока зарплату дождёшься, копыта вытянешь, пойди сегодня к моей Алле Степановне, ей там чего-то с кухонным гарнитуром мужики намудрили – дверцы отваливаются. Я пошёл, сделал, настроил. Алла Степановна жене названивает, говорит, мол, у мужа твоего, Мариночка, руки прям золотые, хотя и права ты, конечно, Марина, дурак он у тебя набитый, я ему, говорит, сотню сую, а он, говорит Алла Степановна, придурок у тебя законченный, лыбится, говорит, мол «ни к чему это!»…

Ну и жена мне так и заявляет опять, ты, мол, идиот у меня редкий, и если тебе, мол, «ни к чему», то ты домой приноси и мне отдавай, а я разберусь как-инть… Так и порешили. Алла Степановна мне сделала рекламу. Растрындела на всю Ивановскую, что, мол, есть такой хороший мужчина в очках, мастер на все руки, всё что хошь отремонтирует и починит, хотя и дурак набитый, но бесплатно не приглашайте, мол, жена у его есть и дитё тоже. И пошёл я шабашить. Хобби у меня такое было, говорю. То кондиционеры ставлю за копейки, то кафель в ванной кладу в свободное от работы время, за полцены, как оказывается.

Женщины народ благодарный и разумный, я заметил. Очень уважают вежливость и скромность, чего у меня хоть в кладовку складывай. Придурок же, не забывайте!.. А тут ещё и приятность определённая. Приходит такой вот мастер на все руки, дают ему работёнку не хитрую, а он и работу сделает с лихвой, и сам по себе скромненький такой, как девочка, и уберёт за собой, и мусор унесёт в пакетике. Тёткам это нравится. Вроди блаженного с отвёрткой, типа. Приятно им.

И вот как-то припёрся я к одной женщине.

Ей под полтинник. Одна живёт давно уже. Дома порядок, борщём пахнет приятно. Салфетки кружевные кругом. Вероника Васильевна.

– Вот, говорит, Лёша, тут выключатель вообще не работает, а тут плинтус совсем отвалился.

Я у них «Лёша» был. Алла Степановна как окрестила меня Лёшей, так я у них и Лёша у всех был. Незнакомой женщине одинокой, говорит, если скажешь, что вечером Алик с топором и пилой придёт, испугаются. А Лёша – оно как-то по-проще.

И припёрся я к Веронике Васильевне, и выключатель поменял, и плинтус на место воткнул, и щель шпатлёвкой прошёл, зачистил и покрасил, и Вероника Васильевна мне сто рублей суёт, предупреждая, что ей говорили, что этого хватит, и от себя ещё стольник добавляет, а я от стыда сгораю, стою, глазки в сторону прячу.

– Дурак ты у меня.., – злится вечером жена, и смеётся, – Ой, дура-ак… Ты по объявлениям позвони и узнай, сколько такая работа стоит сейчас?! Я звонила и узнавала специально. Тебе в три раза должны были дать больше! А ты?.. Дурак был, дураком и помрёшь!..

И опять вечером отправляет меня к очередной мадаме.

И вот прихожу я к Ирине Владимировне.

Женщина милая. Я вообще женщин люблю обычно. Как увижу женщину, так сразу люблю. Особенно умных и чистеньких. Иной раз так залюбуюсь, что остановку проеду. А эта особенно хороша. Опять разведёнка. Сын взрослый живёт отдельно. Где муж – я не спрашиваю. Пришёл к ней со своим хобби. Самому интересно – есть такое, чего не смогу? Уже и машинку швейную ремонтировал (аж удивительно! Швейная машинка электрическая – это по-вашему ерунда? Нет, не ерунда. Я тот раз говорю, мол, посмотрим… Снял крышку, думаю погляжу, чего там внутри, если что, скажу, мол, несите в ремонт. А сам за минуту нашёл причину, шайбу поменял, пружинку вычистил. Работает, скотина!)

И вот я у Вероники Васильевны ремонтирую пластиковое окно на кухне!..

Влез на подоконник, вниз поглядываю с опаской (седьмой этаж, мама моя…) Поковырял механизм. Сложновато. Окно тяжеленное, три стекла. Двух рук не хватает. Окно снял, чуть ни грохнулся вместе с ним. Весь взмок. Вероника по квартире носится, своими делами занимается, щебечет то с одной комнаты, то с другой. А я механизм отладил, грязюку вычистил, солидолом аккуратно смазал, проверил – вроди должно работать… А поставить сам не могу. И так пыжусь, и так… Третьей руки не хватает, и всё!.. Окно навешиваю, растопырив руки в стороны, а сверху ещё и механизм надо накинуть на петлю. Полчаса пыжусь, не хватает руки, хоть убей!.. Раз десять пробовал…

– Вероника Васильевна!

– Да-да!, – мгновенно пропел рядом контральто, словно дверной звонок. Прибежала, снизу смотрит, – Вам помочь, Лёша?

– Да, тут… Не получается одному…, – кряхтю с подоконника, – Тяжёлое… Вот тут, говорю, придержите, пожалуйста. Руки вытрите, говорю, чтобы не скользило. Да, вот тут. Угол придержите, а я сверху кронштейн накину…

– Конечно-конечно!.., – кидается на помощь, с удовольствием помогает, – Вот так?

– Да-да…, – руки затекли, устал, – Я сейчас его придвину, а вы угол придержите, и я… Угу. Вот-вот… Тут держите, и вместе мы его «воткнём»…

Окно вымотало все мои силы, но баранья моя упрямость сильнее. Я делаю глубоки вдох, обнимаю раму, помогая коленом, и, собравшись, командую с отвёрткой в зубах:

– Угу… ДижИти!

Вероника Васильевна изо всех сил помогает, и вместо того, чтобы «дижать», поднимает угол рамы выше, чем надо, и я, с трудом сохраняя равновесие, балансирую на подоконнике, борясь с весом окна и Вероники Васильевны, и, выбившись из сил в очередной раз, выплёвываю отвёртку, тихо, но зло рычу через плечо:

– Не толкайте, вы чё делаете… з-зараза!..

Неимоверным усилием, удвоенным злостью, я поднимаю окно вместе с потрясённой Вероникой, врубаю кронштейн в гнездо:

– Всё. Отпускайте…

Несколько раз проверяю запорное устройство, отпускаю, наконец, проклятую фрамугу, сползаю с подоконника, сам себе удивляясь. «Заразу» я адресовал кронштейну разумеется, но получилось некрасиво и двусмысленно, и я не спешу смотреть на Веронику Васильевну, чтобы она не подумала, что это я её «заразой» назвал…

– Уф…, – говорю, не спуская глаз с окна, ещё раз снизу щёлкаю ручкой, несколько раз открываю и закрываю, убеждаюсь, что всё в порядке…, – Тяжёлое, блин… Оказывается…

Вероника Васильевна замерла полубоком, испуганно наблюдает. Молчит.

И тут я отчётливо вижу своим боковым зрением, как она медленно отходит к стене, закрывает ладонями лицо, и беззвучно плачет!..

Я остолбенел.

Товарищи! Я никогда не позволяю себе выражаться в присутствии женщин, а тем более оскорблять их! Клянусь вам!.. И даже в самой критической ситуации, отрубив себе ногу, я успею сначала зыркнуть по сторонам, чтобы мой невольный нецензурный вопль не услышал бы ваш ребёнок или какая-то женщина. Да вообще, даже просто незнакомый какой-нибудь человек! А тут… Сам не понял, как это я…

…Тётка плечами подёргивает, носом шмыгает чуть-чуть…

Я вздыхаю, не зная, как поступать в таком случае. Женщина старше меня лет на десять, если не больше, а я стою, такой, рядом, придурок. Обидел.