Ольга Белова - 8848. Сборник рассказов

– И-и-иван… И-и-иван…

Иван с недоумением посмотрел на жену. Виола раскачивалась и все сильнее шипела, нарушая атмосферу мороза и спокойствия и привлекая к себе все больше внимания.

Быстрыми шажками к ней направилась встревоженная Снегурка. Дед продолжал нарезать по залу круги, пытаясь обратно всех заморозить.

Иван застыл, совершенно не понимая, зачем он мог понадобиться жене сейчас, в самый разгар представления, когда он подойти к ней не может! Не идти же ему через весь зал, мешая Деду и зрителям?!

На девушку стали обращать внимание, но она продолжала шипеть, вдобавок ко всему вытаращила глаза и, растопыривая и собирая в кучу пальцы, пыталась что-то изобразить… по-видимому, блымкающий объектив фотоаппарата. Иван наконец догадался, что она от него хочет. Когда он пошел за сыном, он случайно утащил с собой оба телефона, и теперь в кульминационные моменты Виола не могла сфотографировать Матвейку в разных ракурсах.

Ивану опять стало смешно. «Курица, – подумал мужчина, но тут же отобрал у жены этот титул. – Курица – наседка! Её хотя бы за это уважать можно. И детей у нее не один, а целый выводок. И обходится она как-то без нянь! Мы же и с няней еле за всем поспеваем. Бедные, и как же нам тяжело приходится! Надо ведь и про себя любимую не забыть! И главное, надо вовремя выложить на страничку очередную порцию фотографий чада… Иначе о чем разговаривать с такими же чокнутыми мамашами?..»

Молодой человек зло посмотрел на жену. Случись подобный выпад со стороны Виолы еще вчера, он бы хотя и скрипя зубами, но выполнил её требование.

«Но сегодня… сегодня… пусть она хоть расплавится…» – Иван отвел как будто непонимающий взгляд от сырной Виолы и продолжил смотреть представление.

Музыка застыла, все били ладошками по полу, Иван с Матвейкой тоже приняли участие в общем барабанном бое. Краем глаза мужчина, однако, продолжал наблюдать за женой. Виола и правда стала то ли таять, то ли плавиться. Лицо её больше не излучало ничем не потревоженного спокойствия и стало дергаться. Щеки вспыхнули и по палитре колгот попали бы, наверно, в тон бордо. Девушка встала и, несмотря на то, что представление продолжалось и по крайней мере три десятка глаз наблюдали за Дедом и скачущими вокруг него Зайцами, пошла через весь зал к мужу.

Иван застыл. Заходили желваки. Зал вдруг взорвался! Матвейка вырвался из его рук, рванул в сторону Деда. Остальные, врезаясь в Виолу, побежали в том же направлении. Виола, не ожидавшая встретить на своем пути преград, с недоумением наблюдала обтекающий её с двух сторон поток гномов и снежинок. Пролетающий мимо Медведь нечаянно свалился ей на туфли. Иван с ненавистью посмотрел на шпильку, которая была так неуместна на детском празднике. «Ну почему нельзя было снять обувь, как это сделали все остальные? Ведь можно же нечаянно наступить на лапу Зайцу или Волку! Все остальные ведь как-то до этого додумались!!!»

Виола стряхнула Медведя с туфель и стала дальше пробираться к мужу. Глаза девушки сверкали, разбрасывая вокруг себя ядовитые искры. Но Ивану было этого мало. Ему хотелось, чтобы вся накопившаяся за время спектакля злость выстрелила из нее серпантином. Опередив жену, он сунул ей прискакавшего с подарком Матвея, который тут же повис на матери, перешагнул через подушки и пошел на другую сторону зала, откуда было удобнее фотографировать жену и сына.

В зале опять стало все затихать. Дед Мороз приглашал всех спеть прощальную песенку. Иван посмотрел на экран телефона. Виола уже сидела на стуле, одна нога была закинута на другую. Матвейка, скуксившись, стоял у ноги. Иван навел объектив на лицо и сырный нос. В квадрате замерло непринужденно-обворожительное выражение. Проходящая рядом мамаша, протаскивая за собой Медведя, нечаянно толкнула его под руку – обворожительная улыбка уехала, в экран еле влезла Снежинка…

Большая Снежинка поправляла юбку Маленькой Снежинке. Иван, как завороженный, стал наблюдать за действиями женщины. Она убрала кудряшку с влажного лба девочки, одернула маленькую юбочку, тихонечко подтолкнула Снежинку в круг, и они вместе с Зайцами закружились в снежном хороводе. Иван жал и жал на экран. Фотографии Снежинки одна за другой сваливались в память телефона.

Перевел дух мужчина, только когда сделал фотографий двести. Провалившись в невероятное спокойствие, Иван вернулся к жене и сыну. Сейчас он стащит с Матвейки дурацкий костюм, дав сыну наконец нормально дышать, потом они вернутся домой, и дома его будет ждать грандиозный скандал… а после… после… у него будет новая жизнь…

Дмитрий Витальевич прошмыгнул к себе в кабинет, что само по себе являлось странным. Возле дверного косяка висела табличка с его именем, он был как-никак здесь за главного, это подтверждали и уставные документы, и штатное расписание, компания была его собственная, ООО «Гвозди. Петли. Два сверла». Елизавета Марковна, восседающая почти на самом проходе и по роду службы обязанная стеречь вход, проводила его недоумевающим взглядом – следовало бросить на нее хотя бы беглый, мимолетный взгляд, она ведь здесь не просто так сидит, охраняет.

В других фирмах секретарша, может, и стала давно обыденностью, но для фирмы Дмитрия Витальевича Елизавета Марковна была лишь недавним приобретением. В свое время директору пришлось порядком помотаться по многочисленным объектам и стройкам, полаяться с прорабами, прежде чем фирма наконец вышла на тот уровень, когда можно было позволить себе офис на несколько кабинетиков и персональную Елизавету Марковну. «Гвозди», как сокращенно называли сотрудники детище Дмитрия Витальевича, представляли собой маленькую строительную фирмочку, промышляющую разнообразными видами ремонтных работ, а в последнее время, за неимением крупных заказов, не гнушающуюся и ремонтом квартир.

Времена, когда у секретарш всё должно было расти от ушей, прошли (по крайней мере, в солидных компаниях, а «Гвозди» позиционировали себя именно так). Директор на всякий случай взял в помощницы женщину зрелую, в летах, чтобы без глупостей, на работе надо работу работать, а не шурымурничать. Наличие секретарши, помимо всего прочего, еще и вопрос престижа, приятно, когда тебя по двадцать пять раз на дню преданно встречают и провожают, ждут, как манны небесной, твоего благосклонного кивка… Но сейчас директору было не до того – время горячее, подходили к сдаче сразу три объекта, и Дмитрий Витальевич едва успевал отбрыкиваться от разгневанных заказчиков.

Изрядно подрумяненное лицо Елизаветы Марковны вытянулось, работавшая одно время в весьма солидных (не в обиду «Гвоздям») организациях, секретарша не переставала удивляться. Помимо того что шеф прошмыгнул к себе как ошпаренный щенок, не обратив внимания на неё саму, не заметил он и дожидающуюся в приемной посетительницу, некую Дрожкину Елену Сергеевну. Женщина сидела уже битый час в приемной, и в продолжение всего этого часа Елизавета Марковна метала в нее громы и молнии и еле сдерживалась, чтобы не запульнуть еще и дырокол. Вопреки всем инструкциям, посетительница вперлась в приёмную и сидела там, где сидеть было не положено, не поддавалась ни на какие увещевания, уперлась, как баран, и с места её было не сдвинуть. Елизавета Марковна предприняла несколько настоятельных попыток выдворить посетительницу, но ту будто на цемент посадили и никакая сила не могла отодрать ее от стула.