Анна Огневич - Запах асфальта после дождя

Я будто ждала, что он подойдет, проста молча опускаю голову. И думаю: «Жаловаться ли ему на происходящие в данный момент события моей жизни, или же просто что – то выдумать?»

Нет, я знаю, что я специально искала его среди толпы, чтобы обрести такую необходимую мне поддержку и понимание. И я начинаю рассказывать ему все недавние события.

Рассказываю и понимаю, что незнаю его, но он кажется мне безумно родным. Меня тянет к нему.

Странное чувство, по коже пробегают мурашки от ощущения, что он нечто большее чем друг или еще кто – то. Вдруг, на меня волной накатывает осознание того, что он является моим мужем.

Мне становится хорошо, и я зарываюсь ему в объятия, продолжаю свой рассказ. Так мы идем посреди толпы, которая потихоньку начинает рассеиваться.

А он просто смотрит на меня и внимательно слушает.

Затем он говорит: Послушай меня, не плачь. Все будет хорошо. Не переживай, я с тобой.

И снова крепко прижимает меня к себе. На глазах у меня слезы, я чувствую он уходит. Пытаюсь его удержать, крепко хватаясь за его куртку…

Но сон обрывается, оставляя меня один на один, со звенящей тишиной и утренней прохладой моей комнаты. Лежу с открытыми глазами и улыбкой на лице, обдумываю, что мне только что приснилось.

Не понимаю кто он, но чувствую связь – сильную связь с человеком из моего сна. С человеком которого я не знаю. Все будет хорошо, и я даже не могу понять, откуда эта уверенность.

Операция прошла хорошо. Я быстро отошла от наркоза. В жизни все начало возвращаться на круги своя.

Я начала подрабатывать с тринадцати лет, чтобы купить себе вещи, например, куртку которую проносила четыре года, и просто с нее выросла. Я помню лица знакомых, которые смотрели на меня и качали головами. Мне было обидно, что я девочка и не могу нормально одеваться как другие, но одновременно мне было все равно. Я не могла ничего сделать. У меня не было денег. И у родителей не было денег, я это знала.

Безусловно, они делали все чтобы нас обеспечить. Просто если папа вдруг уходил в запой, у нас совсем не оставалось денег. И тогда я училась быть благодарной, и обходиться тем, что у меня есть.

Среди всего этого хаоса и пьяных разборок, все, что мне хотелось, – это знать, что у меня есть крепкая стена за которою я могу спрятаться при любых обстоятельствах. Родители иногда вступались за меня. Но это было редко, чаще всего они были слишком заняты своими делами. Вскоре я научилась вступаться за себя сама и заступаться за своих друзей.

Однажды, в майский день, я возвращалась домой. На улице шел дождь, поэтому я была вся промокшая до нитки. Зонт я с собой никогда не брала, да и в общем, не любила зонты. Если шел ливень, я буквально плыла по улице вся мокрая, но принципиально без зонта.

На это было несколько причин: Первая причина – если идет дождь, значит нужно уважать и такую погоду, а не укрываться от нее зонтом. Вторая причина – кто нибудь обязательно подойдет и поделиться зонтом, а там уже и поболтать и познакомится можно. Ведь никогда не знаешь, где и кого можно встретить.

От моей мокрой обуви и одежды осталось большая лужа на коврике перед дверью, поспешно скинув кеды, я поплелась переодеваться, потом поскользнулась на линолеуме, но профессионально удержала равновесие, на что папа который сидел рядом на диване и читал газету, лишь покачал головой и ухмыльнулся. Он привык к таким приходам домой.

Потом я пошла в кухню. На кухне мама жарила омлет. Лицо ее было озадаченно, но все же она улыбалась. И все время поглядывала на меня. Я проскочила к чайнику, налила кипятка и высыпала оставшийся кофе в кружку.

Потом с довольным видом, наслаждаясь ароматом кофе, я упала на стул. Мама заметив, что у меня до сих пор стекает вода с волос, спросила: Опять под дождь попала?

Я кивнула и засмеялась.

Она посмотрела на меня и сказала: Ну, что ты такая упорная, зонт что – ли трудно брать с собой?

Я пожала плечами: – Не знаю мама, я их не люблю, вот и все.

Рассмеявшись она сказала: Да, ты у меня, всегда упертой девочкой была. Между прочем, у меня есть новость.

– Какая, – спросила я, пытаясь соскрести омлет со сковородки.

– Мы тут с папой подумали и решили, что мы можем попытаться переехать в…

– Куда? – поперхнулась я.

– В Америку, – и она улыбнулась.

– Куда? – переспросила я, чуть не подавившись. – А с чего это? У меня столько тут друзей, школа. Мама тут моя жизнь. И сейчас, перед тем как поступать в колледж, ты хочешь чтобы мы меняли, не то чтобы место жительства, а целую страну?!

– Ну подожди, не факт, что у нас получиться еще. Тем более, пройдет пару лет, прежде, чем мы сможем куда – нибудь уехать. Не переживай ты так, заведешь новых друзей, выучишь новый язык.

Это новость пронзила прямо внутрь. Я не думала, что можно все так просто потерять – друзей, город, родные улицы. Сколько я по ним ходила, не сосчитать.

Я некому не рассказала эту новость, рассказала только Аленке. Она внимательно меня выслушав, вздохнула, пожала плечами, приобняла и принялась успокаивать.

– Слушай, все к лучшему. Ты же знаешь это. Поедешь, выучишся там, попутешествуешь. И вообще, поживешь в новой стране немного, а потом просто свалишь когда станешь совершеннолетней, вот и все.

Я рассмеялась и посмотрела на нее – она умела успокаивать. И вправду, почему я волнуюсь? Ничего ведь страшного в этом нет, съезжу, посмотрю этот мир, а потом приеду обратно – проще некуда.

Но, все равно, внутри было ощущение, что что – то не так.

Неправильно.

Это не было страхом, это была тоска.

С того момента, чтобы как то заглушить это чувство, я начала воровать сигареты у папы, наивно полагая, что он, не обнаружит их недостачу.

Я дожидалась пока дома никого не будет, открывала настежь окно, брала сигарету и «курила» пуская дым верх, чувствуя себя сильно взрослой. К моему счастью, где – то на пятой сигарете я остановилась и навсегда кинула эту затею.

Прошло два года с момента подачи наших документов в Америку. Я уже подуспокоилась. Жизнь продолжалась. Папа нашел работу – хуже предыдущей, но так как в стране был кризис, это тоже было хорошей прибылью.

Каждый день, я бродила по городу с разными людьми, знакомыми и друзьями и т. д. Но чаще всего c Аленой, с ней мы были как сестры, деля все пополам, мы жили от случая к случая, сами творили историю как хотели. Тогда казалось в руках весь мир. Огромный такой, аж дух захватывало. Кем мы станем? Кем мы будем? Вопросы они были повсюду.

Но нас, это не волновало. Все казалось правильным. Казалось так, будто все эти вопросы были мозаикой, которые, когда их складешь вместе пазл к пазлу, создают идеальную картину.