Петр Дмитриев - Гид по «тюряжке легкого режима». Или руководство для тех, кто «сел» по ошибке

Такой вот магазинчик на диване.

Статья 106 УИК РФ. Привлечение осужденных к лишению свободы к работам без оплаты труда

1. Осужденные к лишению свободы могут привлекаться без оплаты труда только к выполнению работ по благоустройству исправительных учреждений и прилегающих к ним территорий.

3. К указанным работам осужденные привлекаются в порядке очередности в свободное от работы время, их продолжительность не должна превышать двух часов в неделю. Продолжительность работ может быть увеличена по письменному заявлению осужденного либо при необходимости проведения срочных работ постановлением начальника исправительного учреждения.

День на третий нашего пребывания в карантине после обеда к нам пришло сразу много людей в форме. Я тогда в лицо их всех не знал. Двое прапорщиков оказались дежурными смены, еще один молодой – лет 26—28 – с оттопыренными ушами и маленькими крысиными глазками представился оперативником. (Позже в лагере мы узнали, что «ушастый» – такое у него было погоняло – был порядочной скотиной, но об этом позже). Еще один, майор, назвался замом по БОР (безопасности и оперативному розыску). По фамилии Марданлы. И последний, самый младший по званию, но самый старший по возрасту, капитан Трутников, занимался трудоустройством ЗЭКов. Всех сидельцев карантина собрали в кухне, Марданлы с «ушастым» расположились в спальне, а Трутников в ПВР. Нам было предложено по очереди проходить на беседу к операм, потом к заму по работе. Наши бывалые ЗЭКи – Макс и Саня Палеологов, пошли первыми. И по возвращении рассказали, что опера просто знакомились, задавали вопросы о жизни на воле, о профессии, образовании, о криминальном прошлом, были ли ходки, по каким статьям. Понятно, что они и так все это знали из личных дел и приговоров. Разговор нужен был скорее, чтобы понять, что можно было ожидать от конкретного ЗЭКа психологически. Шел ли на контакт, каких придерживался принципов, ждать ли от него неприятностей.

Зато Трутников, к которому чуть позже присоединился один сиделец – «нарядчик*» (очень не почетная в зоне должность, но наделяющая огромными возможностями, привилегиями и властью), во-первых, предлагал трудоустраиваться, а во-вторых, давал всем подписывать согласие со списком статей УИК, со 103 по 108. Первое было вполне хорошо, так как простому мужику в зоне работать не западло. Работать неприемлемо только ворáм и стремящимся к ворáм, причем, не только в тюрьме, но и на воле. Второе было гораздо хуже. Ведь в списке статей была статья 106. Бесплатные работы по благоустройству территории лагеря. Иначе говоря, субботники. И вот такие работы вообще неприемлемы для порядочного арестанта. Логика в этом есть. Работать на благоустройство лагеря, да еще и бесплатно, означает, по сути, помогать колонии существовать и функционировать. Какой же порядочный ЗЭК захочет помогать структуре, которая его посадила и осуществляет его наказание?! Так что, с одной стороны, подписать такое согласие означало заслужить неуважение и презрение ЗЭКов, с другой – не подписать его означало отказаться от работы, что является грубым нарушением порядка отбывания наказания с занесением в личное дело. И тогда ни о каком УДО (условно досрочное освобождение) можно было даже не думать. (Тогда я еще был наивен, как ребенок, и всерьез надеялся на УДО).

Подошла моя очередь, и я со всеми этими противоречивыми мыслями, направился к мусорам, решив ориентироваться на ходу. Конечно, меня сопровождало некоторое беспокойство в душе. Беседа с óпером и Марданлы прошла на удивление быстро и легко. На вопрос о жизни на воле я рассказал все как есть. Что я ученый, имею высшее образование МГУ, по специальности биохимик-вирусолог, свободно владею английским языком, женат, дочери всего три месяца. Все это я произнес, как пулемет, быстро, как будто по бумажке, отчего они оба слегка опешили. Несколько мгновений они со скрипом обрабатывали полученную информацию, удивленно глядя на меня. Стало понятно, что среди их подопечных не часто попадаются такие, как я. Немного смутившись, «ушастый» стал причитать, что как же это меня угораздило, почему мне не дали условный срок, тем более, что это первая судимость, да еще и грудной ребенок. На это я возразил, что судился 4 года, но против волосатой руки с чемоданом денег в нашей стране бороться очень тяжело. Он покивал, вздохнул и с трудноуловимой издевкой в голосе произнес: «Все это – несовершенство нашей судебной системы. Но мы-то всего лишь исполнители и ничего поделать не можем». Прозвучало это довольно наигранно, как будто эту фразу он говорил по десять раз на дню. Марданлы сидел молча, периодически делая пометки в блокноте. На этом вопросы закончились, и опер вкратце описал мне мои права и обязанности и добавил: «Будешь соблюдать правила распорядка, не конфликтовать ни с ЗЭКами, ни с сотрудниками, и жизнь твоя будет спокойной». С этим напутствием меня отпустили и попросили позвать следующего. Я вышел из спальни, крикнул Кибу и пошел к Трутникову.

Нарядчик сразу пригласил меня присесть в отличие от оперóв, беседуя с которыми я все время стоял. Передо мной уже лежал бланк с перечнем статей УИК. Трутников велел мне ознакомиться с этим документом и, если возникнут вопросы, сразу их задавать. Пока я читал, Трутников завел долгую популяризаторскую речь о взаимопомощи, о хорошем поведении, о трудолюбии и исправлении. Затем последовал вопрос о моей профессии. Я в очередной раз ответил, что я биохимик-вирусолог. Он заметно погрустнел.

– Ты не сварщик и не электрик? – с надеждой спросил он. И получил отрицательный ответ.

– И никогда не сталкивался с этими профессиями, например, на даче? – не унимался он, из чего я понял, что на зоне дефицит именно таких кадров. Я снова покачал головой.

– Ладно. По профессии, как ты понимаешь, мы тебе ничего не найдем, но куда тебя пристроить, подумаем. Будешь работать, получать зарплату, поощрения за работу в личное дело, а это большой плюс на УДО. Иск есть? Нет? Тем проще. Судьи по УДО не любят не погашенных исков. Да и из зарплаты у тебя тогда ну будут ничего вычитать в счет иска. Ты же не собираешься отказываться от работы? – с вызовом проговорил он. – Тогда подпиши это согласие. По нему в числе прочего колония может тебя привлекать на 2 часа в неделю к безвозмездным общественным работам на территории лагеря. Ну там подкрасить бордюры, посадить цветочки, подмести дорожки, почистить снег и так далее.

– А можно этого как-то избежать. Я слышал, что это не очень почетное занятие в лагерях, – напрямую спросил я – и таких «работников» не очень-то жалуют.

– Ааа, тебе уже, я смотрю, в уши нассали, навешали этого воровского дерьма? Кто это здесь умный такой? Этот пухленький, что перед тобой заходил? Максим, кажется? И не таких обламывали. Все это – херня, – не стеснялся в лексиконе Трутников. – Не подпишешь – значит отказ от работы. Еще и в ШИЗО сядешь. (Я здесь чутка сократил количество брани и нецензурных выражений. В оригинале все было гораздо красочней). Бери ручку и подписывай.