Олег Минкевич - Перезагрузка Карла Петровича. Сборник юмористических произведений

– У! – тут же отозвался Черчилль.

– У! – повторил Кунжутов. – Вот и я не знаю. – Он подошёл к столу и вынул вилку из холодной котлеты. – Говорит, в инструкции всё написано. Да я вижу, что написано… – он снова вонзил вилку в котлету, – что-то написано…

Кунжутов взял оставленную амбалом визитку и стал набирать номер.

– Это Евлампий Кунжутов. У меня ваша обезьяна, – взволнованно проговорил он в телефонную трубку. – Инструкция написана на японском. – В трубке послышался треск. – Я говорю: инструкция к вашему средству написана на японском, мне необходим переводчик. Слышите? Пришлите ко мне переводчика.

– Базара нет, дедуль, сделаем, – пробасил амбал. – Будет тебе переводчик.

Когда Кунжутов положил трубку, внимательно наблюдавший за ним Черчилль её поднял, приложил к оттопыренному уху и произнёс своё излюбленное «у!»

Оставлять шимпанзе в доме, где ничто не было готово к приёму обезьяны, Кунжутов не стал и поселил его в овечьем хлеву, обеспечив водой и яблоками.

На следующий день в доме Кунжутова появился молодой японец, который, прежде чем приступить к делу, отвесил хозяину два десятка поклонов.

– Ну что, что там написано? – нетерпеливо спросил его Кунжутов, когда японец удивлённо всматривался в инструкцию.

– Я не зняю, – пожав плечами, ответил тот с неловкой улыбкой. – Это не японьский, а китяйский.

– Но как же это? – растерялся Кунжутов. – Мне сказали, что средство привезли … – Он запнулся, так как чуть было не сказал: «с Сикоки» . – Из Японии.

– Возьмозьно, но я вам тесно говорю: это не японьский.

Это было весьма неприятное недоразумение. Кунжутов сделал повторный звонок.

Поиски человека, сведущего в китайской грамоте, заняли у «губернаторской братвы» несколько суток. Тем временем Черчилль прижился в овечьем хлеву и сдружился с его обитателями: он делился с овцами яблоками и бережно расчёсывал им шерсть своими пальцами.

Переводчик нашёлся на пятые сутки. Язык, на котором была написана инструкция к загадочному средству, на счастье Кунжутова, действительно оказался китайским. Почему инструкция к японскому продукту, произведённому японскими учёными и доставленному с японского острова, была написана на китайском языке – известно, наверное, самим производителям да моему соседу, во всяком запутанном деле привыкшему видеть масонский след.

Предлагаю ознакомиться с переведённой инструкцией.

« Смеходерукол. Поликомпонентный препарат, вызывающий стойкое чувство юмора у представителей инфракласса плацентарных, за исключением семейств ежовых и дикобразовых.

Показания к применению

Принимать при полном или частичном отсутствии чувства юмора.

Способ приготовления и дозировка

Смешать 40мл протоглюросила (жидкость красного цвета) с тридцатью граммами жуаньсуйской травы и подогреть до температуры 80°С. Затем, помешивая, добавить 50мл буроцитата (жидкость синего цвета), 60мл халопроперина (жидкость зелёного цвета) и довести состав до температуры кипения. Кипятить не более 10 мин. Сняв с огня, перелить средство в стеклянную тару и настоять в тёплом месте в течение четырёх суток. Принимать по чайной ложке ежедневно вместе с варёной морковью и сычужным сыром.

Срок приёма

21 день. Первые признаки появления чувства юмора обнаруживаются на 14 день приёма препарата.

Побочные действия

У животных: потеря пятен и полос, отрастание или атрофия хвоста, болезненное влечение к крокодилам, отвращение к грибам и людям среднего класса. У людей: пророческие видения, полная потеря школьных знаний, отмирание совести, геморрой».

Срок годности

30 дней с момента изготовления.

«А на кой чёрт они положили в коробку кокосовую стружку?» – прочитав инструкцию, подумал Кунжутов и, следуя этой инструкции, принялся за изготовление «смехотворного зелья».

Ежедневно пичкая Черчилля указанной порцией отвара, морковью и сыром, Кунжутов никак не мог поверить, что столь печальная обезьяна способна преобразиться под воздействием смеходерукола, сколь бы убедительно ни была написана аннотация к препарату.

По прошествии двух недель Кунжутов попытался разглядеть в шимпанзе первые признаки появления чувства юмора, рассказав ему парочку анекдотов на тему овцеводства. Обезьяна осталась равнодушной.

Нелишне сказать, что человеком Евлампий Христофорович был несмешливым, улыбался редко и анекдотов знал немного, да и то, что знал, было сугубо связано с его профессией. Выдав Черчиллю весь свой анекдотический запас, он серьёзно задумался, ибо не представлял себе, как проводить дальнейший опыт, не зная смешащих анекдотов. Всё, что он прочитывал в прессе, его не смешило и тут же забывалось. «Если уж не смешно мне, – думал Кунжутов, – обезьяне и подавно».

До дня рождения губернатора оставалось несколько дней, однако до сих пор не было ясно, появилось ли у обезьяны чувство юмора. После напряжённых размышлений Кунжутов решился обратиться к своему соседу, разводившему мускусных уток и покупателей на их продаже.

– Гаврила, ты анекдоты знаешь? – серьёзно спросил соседа Кунжутов.

– Знаю, – весело ответил тот. – Рассказать? Слушай…

– Нет, – остановил его Кунжутов. – Здесь не надо. Пойдём в хлев, там расскажешь.

Сосед удивился, но без возражений последовал за Кунжутовым. То, чем ему предложил заняться овцевод, уже было анекдотом – ему предлагалось рассмешить безнадёжно-грустную обезьяну.

Под пристальными взорами овец, шимпанзе и Кунжутова сосед Гаврила, театрализируя, выдавал один анекдот за другим. Он надувал щёки, морщил лицо, взмахивал руками, изменял голос и, как степной джейран, игриво скакал по хлеву. Но смешно было только ему самому, ни Черчилль, державшийся за Кунжутова, ни сам Кунжутов за всё время художественного повествования не выказали и доли чувства юмора.

Видя такую тупиковость, сосед Гаврила хотел было выдать свой коронный номер: показать Анку-пулемётчицу в тот момент, когда она, сочетавшись браком с Петькой, признаётся ему, что она вовсе не Анка, а Антуан, но тут в хлев зашёл амбал, который в день его появления в доме Кунжутова держал на руках Черчилля.

– Знаете, мы… мы работаем… всё продвигается, – испуганно смотря на амбала, пролепетал Кунжутов.

– Не парься, дедуль, делу капут, – скрестив руки, сказал амбал.

– Как это – капут? – удивился Кунжутов.

– Сняли Бальтазарыча. Не нужна теперь макака, – проговорил амбал, кивнув на Черчилля. – У нового губернатора юбилей через пять лет. Пять лет пройдёт, тогда и побалакаем. Извини, что напрягли, дедуль. Деньги и обезьяну оставь себе.

Амбал развернулся и ушёл. И тут на весь хлев весёлым хором рассмеялись овцы.