Юрий Прокопенко - Встреча с пришельцем (сборник)

— Никому я не мешаю, никого не отрываю, — неожиданно в рифму ответил я.

— А я, по-вашему, «никто»? — язвительно спросил суровый мужчина. — Показывает недействительное удостоверение, а говорит, что никому не мешает.

— Почему недействительное? — удивленно спросил я.

— Тут должно быть шесть печатей, а у вас их только пять. Если я ошибаюсь, пусть меня мой напарник поправит.

Усатый тут же пришел на помощь своему коллеге.

— Если по правилам, — сказал он после десятиминутного изучения моего документа, — тут даже семь печатей должно быть.

Он встал и распахнул дверь в соседнюю комнату:

— Эй, хлопцы, идите-ка сюда! Тут пришел один с недействительным удостоверением.

«Хлопцы» дружно подтвердили, что моему документу не хватает минимум двух печатей.

— А может, другие документы имеются? — поинтересовался лысый мужчина с сигаретой за ухом.

— Других не имеется, — ответил я, неожиданно почувствовав, что моя уверенность улетучивается.

— Это очень плохо, — зловеще констатировал молодой человек в нарукавниках.

— Позвоните ко мне на работу, — попросил я, — и вам подтвердят, что я — это я…

— Телефонный звонок к делу не подошьешь, — философски заметил усатый.

— Что же мне делать? — в ужасе спросил я.

— Что делать? — переспросил суровый мужчина. — Идемте к нашему заведующему отделом кадров. Но уверяю, он вам повторит все то, что сказали мы.

Завкадрами оказался удивительно любезным человеком. Он мельком взглянул на удостоверение и тут же опроверг своих подчиненных:

— При подобных формах удостоверений обходятся и пятью печатями.

— Вот видите! — радостно кивнул я суровому мужчине.

— Но, — продолжал заведующий, — у вас на удостоверении не хватает подписей. Их тут шесть, а надо семь…

— Это какое-то недоразумение, — пробормотал я.

— Верю, — оптимистически произнес завкадрами, возвращая удостоверение, и с грустной улыбкой добавил: — Но вера верой, а факт остается фактом…

Выйдя из управления, я увидел у двери телефон-автомат и решил хоть по телефону поговорить с начальником, к которому мне так и не удалось попасть.

— Извините, что подвел, заставил вас ждать, — сказал я ему. — У меня, оказывается, удостоверение не в порядке. Подписи какой-то не хватает. Так что дальше вестибюля меня не пустили…

— При чем тут удостоверение? — не понял меня начальник. — У нас никто никаких удостоверений не проверяет. Вход в управление свободный…

Пожилая женщина, сидевшая у двери, посмотрела на меня с любопытством.

— Чего это вы вдруг меня задержали? — спросил я у нее.

— Я? — удивилась она. — И не думала. Это вы почему-то вдруг стали мне свое удостоверение показывать. Я вас и послала в отдел кадров. Потому что и сама к этому учреждению не имею никакого отношения. Тут моя соседка работает. Вот я и жду ее…

Меня вызвали к Петру Свиридовичу.

— Скажите, — задумчиво проговорил он, глядя куда-то в простенок между шкафом и сейфом, — что вы сейчас делаете?

— Как — что? — с готовностью ответил я. — Разными делами занят.

— Например?

— Например? Ну, скажем… решаю конкретные вопросы…

— Какие вопросы?

— Ну как… Такие вопросы…

— Какие именно?

— Те вопросы, что ежедневно ставит перед нами жизнь, — вспомнил я фразу с последнего профсоюзного собрания.

— А какие вопросы ставит перед нами жизнь?

— Актуальные вопросы.

— А в чем смысл этих актуальных вопросов?

— Ну как! Смысл этих актуальных вопросов… Послушайте, чего вы хотите от меня? Уволить с работы? Предупреждаю: это не так просто! Я столько лет работаю…

— Вот-вот, я и хочу узнать, над чем вы работаете.

— Как это — над чем? Над тем, над чем все!

— А над чем все работают?..

— Все?.. Над чем надо, над тем и работают.

— Хорошо, — вздохнул Петр Свиридович, — попробую сформулировать вопрос иначе: в чем заключаются ваши обязанности на протяжении дня?

— День на день не похож…

— Тогда на протяжении месяца?

— Разное бывает. Но работаю я на совесть, вдумчиво, с огоньком…

— Над чем работаете?

— Опять вы про свое? Я же говорил, кажется…

— Хорошо. Попробуем совсем по-другому сформулировать вопрос: что делают ваши товарищи по отделу?

— Каждый выполняет свои обязанности.

— Понятно, что не чужие. Но в чем эти обязанности заключаются? Ну, предположим, пришли они на работу. Сели на свои места. А дальше?..

— Дальше работаем. Я уже говорил…

— А вообще, чем ваш отдел занимается?

— Выполняет задания. Иногда перевыполняет…

Петр Свиридович достал из кармана носовой платочек и вытер вспотевший лоб.

— Вы можете, в конце концов, сказать, чем занимается ваш отдел?! — закричал он так, что зазвенело стекло в шкафу. — Горшки лепит, корзины плетет, носки вяжет или кур ощипывает?!

— Да при чем тут куры? — обиделся я. — Ежели вы намекаете на то, что я ношу на работу бутерброды, то я могу этого и не делать.

— Как называется отдел, в котором вы работаете? — спросил Петр Свиридович почти шепотом.

Я что есть мочи напрягал память, но, как назло, не мог вспомнить.

— Такое длинное название из семи или одиннадцати слов…

— Ну, а как называется учреждение, в котором вы работаете?

Меня аж в холод бросило. Это название где-то шевелилось в моих мозговых извилинах, но мне никак не удавалось извлечь его оттуда.

— Тоже длинное название, но короче, чем название отдела, — наконец произнес я.

— Короче, говорите?

— Да. На три, а может, и на пять слов.

— И все-таки, как называется наше учреждение? — ехидно спросил Петр Свиридович.

Я молчал. Но, как это всегда бывает в сложных ситуациях, неожиданно пришла спасительная идея.

Пока Петр Свиридович сосредоточенно смотрел в потолок, я незаметно достал из кармана удостоверение ж, зажав его в руке, громко прочитал:

— Контора по надзору за состоянием…

— Достаточно, достаточно! — радостно прервал меня Петр Свиридович. — Теперь и я вспомнил, как мы называемся. Полдня вспоминал! И вот вас вызвал, чтобы напомнили. Можете идти работать. Благодарю…

Я всматривался в лица членов жюри и понимал, что будет нелегко. Меня особенно страшил взгляд председателя конкурсной комиссии. Ну чем, скажите, можно удивить бывалого фокусника, старого ветерана манежа?

— Слушаем вас, — сказал он.

Страх и неуверенность как рукой сняло. Я почувствовал себя внутренне собранным и готовым успешно держать какой угодно конкурсный экзамен.

Не спеша достав из кармана носовой платочек, я помахал им и провел по полу. Затем поплевал на ладонь.

Перед изумленными членами жюри выросла груда кирпичей.

Я еще раз взмахнул платочком, еще раз поддевал на ладонь. И груда выросла вдвое.