Лев Гурский - До свидания, Валерий Васильевич!

— Уметь надо, папаша, — со снисходительной ленцой триумфатора отвечает Светлана Владимировна. — Одни и те же бабки, прикинь, можно просить по-разному. На ремонт и реконструкцию после пожара они сегодня хрен дадут, будь ты Большой театр или сам Эрмитаж. А вот на перепрофилирование — совсем другое дело. Волшебное сло…

— О-о-о! — Не дослушав культурминистра, псевдобегун потрясенно хлопает сам себя ладонью по голове и с олимпийской скоростью уносится прочь — куда-то в сторону областной Общественной Палаты.

К этому разговору прислушиваются и приглядываются с обеих сторон Главной улицы два очень внимательных и неравнодушных человека: из окна облдумы — спикер Владимир Васильевич, а из окна Областного правительства — новый зампред Василий Михайлович.

«Офигеть! — в приятном возбуждении думает Владимир Васильевич, нарезая круги по своему кабинету. — Эврика! Эврика! Как же я раньше не дотумкал? Это ведь действительно золотая жила!»

Не проходит и минуты мозгового штурма, а спикер уже знает, в каком направлении действовать, чтобы добиться от федерального Минкульта денег на ремонт облдумы: ее нужно будет превратить в картинную галерею! Это ведь не просто возможно, но очень даже легко. Во-первых, место фартовое. Через стенку — выставочный зал, у входа — уже готовый монумент, прямо через дорогу — музей имени Путешественника из Петербурга в Москву. Если облдума впишется сюда, то в городе сам собой возникнет единый культурный комплекс. Плохо ли? Во-вторых, в облдуме полно картин, практически каждый месяц чьи-нибудь творения развешивают по стенам, приучая народных избранников к прекрасному. Из этого, размышляет Владимир Васильевич, самым естественным образом вытекает и «в-третьих»: с музейными кадрами проблем не будет никаких. Депутаты — люди привычные, ко всему готовые, в любой дырке затычка, по всяким вопросам спецы и на все руки мастера. Сегодня прикажут — будут отвечать за репу и просо, а завтра прикажут — возьмутся за Репина и Пикассо.

Спикер садится в кресло, в волнении прикрывает глаза, и ему уже мерещится свежеотремонтированная думская идиллия. И вот уже Николай Иванович, бывший глава Комитета по Аграрным Вопросом, а ныне старший экскурсовод, берет указку, выходит навстречу толпе экскурсантов, и важным голосом вещает: «Уважаемые земляки и гости нашего областного центра! Обратите внимание на вот этих коров у Вермеера. Голландская, кстати, порода… А видели бы вы, какой знатный подсолнечник уродился в хозяйстве товарища Ван Гога!..».

В это же самое время уже в другом кабинете зампред областного правительства Василий Михайлович тоже занят приятнейшими подсчетами. «Это просто праздник какой-то! — радостно думает он, щелкая калькулятором. — Я-то гадал, где нам добыть денег для ремонта моста через Волгу. А они вот, рядом, буквально валяются на дороге!»

Зампред подсаживается к своему рабочему лэптопу и принимается вдохновенно набрасывать текст нового постановления областного правительства. Так-то, обычным порядком, Москва больше не даст ни копейки. А если мост перепрофилировать? Пусть он отныне считается не строительным сооружением для перехода через реку, а историческим памятником — работой неизвестных архитекторов середины XX века. Как и всякий объект культурного наследия федерального значения, он нуждается в реставрации, так что извольте платить. Кстати, и землякам неплохо бы раскошелиться: входите на мост — покупайте входной билет. Мумию фараона или древние кости динозавра вы же, чай, осматриваете не бесплатно?

Василий Михайлович открывает почтовую программу и пишет письмо приятелю из римского муниципалитета, желая поделиться идеей. Пусть и Европа попользуется этим ноу-хау, не жалко. Судя по открыткам, римляне так и не изыскали денег для ремонта своего главного стадиона. Эх, недотепы! Пускай по-быстрому переименуют спортивно-зрелищный объект в культурный, и бабки потекут рекой. И тогда очень скоро их Колизей будет, как новенький…

Тем временем бегун Александр Соломонович уже в двух шагах от Общественной Палаты.

Короткий лестничный пролет, последний рывок — и он в кабинете. Руководящие апартаменты председателя ОПы нельзя назвать хоромами: маловато позолоты и антиквариата. И даже губернский герб, состоящий из трех рыбин, выглядит на стене каким-то обшарпанным и потерянным. Но это временно и поправимо. Поскольку Александр Соломонович знает теперь волшебное слово, административное чудо не за горами.

— Собирайте народ, — командует он выглянувшему секретарю. — Быстрее, быстрее, всех обзванивайте. Созываем внеочередное заседание. Будем ставить вопрос о перепрофилировании Палаты.

— Во что? — осторожно спрашивает секретарь.

Александр Соломонович бросает короткий взгляд сперва в зеркало, потом опять на герб губернии, мысленно пересчитывает рыбок и увесисто, с достоинством, отвечает:

— В ковчег.

Слева — молот, справа — серп… а, нет, извините, слева тоже серп: молота в наличии нет, его оспаривает областной Минкульт у областного Минспорта, а здесь у нас областной Минсельхоз.

Глава министерства Сан Саныч — мужчина с хоть и задумчивым, но, в целом, добрым овальным лицом — находится на своем рабочем месте за письменным столом, укрытым зеленым бархатом цвета свежей утренней зелени. На столе стоят телефон, похожий на доильный аппарат, персональный компьютер в виде сеялки, шредер в форме молотилки, пепельница с изображением племенного быка анфас и еще мини-термос, который хранится внутри макета силосной башни. В отдельном потайном ящике стола — министерская униформа на случай внезапной командировки в районы: соломенная шляпа от Труссарди, болотные сапоги от Лагерфельда, антикомариный спрей от Коко Шанель и антикоровий свисток из магазина «Детский мир».

Фирменные прибамбасы и настольные гаджеты призваны отвлечь Сан Саныча от грустных мыслей: министру все чаще приходит в голову, что участие его ведомства в чем-то полезном, значительном или просто заметном сокращается неумолимо. Да, губернская земля еще велика и обильна, солнце греет, саранча не летит, а колорадский жук взял отпуск. На местных нивах, как и прежде, что-то соборно колосится, вызревает, наливается соком и тучно клонится к земле, однако на полпути от родимых пашен, грядок и садов к желудкам соотечественников с дарами природы случается нечто мистическое.

Словно бы ненасытная Черная Дыра хитро притаилась в складках пространства. Зерновые горят, бобовые сохнут, пасленовые вянут, бахчевые гниют, а проклятое хлебное дерево и вовсе бастует, отказываясь правильно расти на родине Чернышевского, Федина и тем более Валерия Васильевича. Почуяв нашу слабину, к губернским рубежам тянет из-за кордона свои вершки энд корешки вся мировая продовольственная Закулиса. Никакими запретами ее не вытравишь. Глядь — а наши здешние магазины уж оккупированы незваными гостями, понаехавшими откуда ни попадя: картошка египетская, морковка израильская, капуста иранская, и даже дружище чеснок, который ближе всех нам по духу, на самом деле тайком прикатил в Россию на Восточном экспрессе в пломбированном вагоне из китайской провинции Цзянсу.