Лев Гурский - До свидания, Валерий Васильевич!

На трясущегося гражданина Григорьева жалко смотреть: сейчас он бледен, как зомби на последней стадии разложения. Уж на что суров дознаватель, но даже ему на миг становится жаль мерзавца.

— Пойми, дурья башка, — почти ласково говорит он. — Ты пилишь единственный сук, на котором мы все сидим. У России сегодня нет союзников, кроме армии и флота, а если учесть теперешнее состояние нашей армии и нашего флота, то союзников у нас нет вообще никаких. Нефть практически кончилась, природный газ кончается, леса сгорели, воду выпили, деньги ушли в офшоры, а лучшие российские мозги утекли кто куда. Думаешь, почему мы так надрываемся, исполняя все эти старинные законы? Потому, что наши символы, наша история, наша славное прошлое — то единственное нерастраченное богатство, которое нам с тобой осталось от предков, наш неразменный стратегический запас. Да, мы бываем суровы, но только к тем, кто по глупости или по наущению врага разбазаривает золотые россыпи нашей истории. Подумай сам своим маленьким умишком: если бы в 1941 году красная конница генерала Лебедя не остановила бы поляков под Москвой, разве сумел бы Великий князь Владимир Владимирович Мономах объединить русские земли и разбить войска Наполеона на Чудском озере?

Прибитый чувством вины, гражданин Григорьев тупо молчит.

Даже муха, ощутив величие момента, забывает вовремя взлететь, и дознавателю удается, застав ее врасплох, сбить обычным щелчком пальцев.

— Ладно, я сегодня добрый, — говорит он задержанному. — Будем считать, ты осознал. Пиши явку с повинной, по первоходке дадут минимум. Писать умеешь? А? Школу-то, я говорю, закончил?

— Да-да, гражданин дознаватель, — благодарно шепчет в ответ Григорьев. — Церковно-приходскую. Три класса, как и все мы.