Олег Шелонин - Ангелы Миллениума. Собачье дело

– Ага. А на остальные не рассчитывай. Вам, молодым, только волю дай, вмиг все растранжирите.

– Э! Чебурашка, не наглей!

– Я не Чебурашка, я Жила.

– Жила?

– Ага. Имя у меня такое.

– Слышь, Жила, не наглей.

– Мне Станислав Николаевич велел хозяйство тут вести, за тобой и финансами до приезда Дарьи Николаевны приглядывать. Так что хватит с тебя. Денежки счет любят.

– Наличные-то хоть дай, мне машину заправить надо.

– На метро доедешь.

Домовой выложил на стол несколько мелких купюр, банковскую карточку и испарился.

– Во попал! – почесал затылок Валентин и невольно улыбнулся.

Ему действительно было смешно. Хозяйство в их доме вела Дашка. Она с удовольствием вила по своему вкусу их семейное гнездышко, и у «благоверного» о всяких мелочах голова не болела, но Дашка никогда не посягала на святое – не лезла в финансовые дела супруга. У каждого из них была карточка совместного доступа в объединенный семейный фонд, на котором лежало столько, что хватит еще лет на десять безбедной жизни, и у каждого из них были отдельные счета, которые рассматривались ими как карманные деньги. Похоже, с появлением в доме Жилы ситуация изменилась. Домовой решительно наложил свою мохнатую лапку на финансы, и до возвращения хозяйки дома на них уже можно было не рассчитывать.

Валентин сел за стол.

– Я тут приготовил все, что ты любишь, – сообщил домовой, опять проявляясь в воздухе.

Как оказалось, Валентин любил здоровую деревенскую пищу. Никаких изысков не было. Четверть самогона со стоящим рядом граненым стаканом, большая миска с картошкой в мундире, рядом солонка, огромное блюдо с салатом из свежих помидоров с огурцами, гренки, пирожки, блинчики, плошка со сметаной и неведомо откуда взявшийся, попыхивающий паром огромный самовар. А под носиком самовара стояла расписная фарфоровая чашка на блюдечке.

– Ты, до того как ко мне попал, где стажировался?

– Деревенские мы, – шмыгнул носом Жила.

– Это я уже понял. – Юноша решительно отодвинул в сторону стакан. – И ты думаешь, я все это съем? Не многовато ли для завтрака?

– Завтрак съешь сам, – изрек старую народную мудрость домовой, – обед раздели с другом, а ужин отдай врагу!

– Разбежался! В конторе сейчас, кроме Папы, никого из наших нет, а Папа мне теперь не друг.

– Почему?

– Потому что на целых десять дней без Дашки меня оставил. Так что не буду я делиться с ним обедом.

– Тогда ужин ему отдай, – посоветовал домовой.

– Еще чего?! Чтоб я свой ужин отдал врагу? Перебьется. Сам сожру.

С этими словами Валентин навалился на завтрак, но, как ни старался, умять смог только половину приготовленного Жилой, хотя все было очень вкусно. Готовить домовой умел.

– Спасибо! – отвалился от стола парень. – Я пошел.

– Куда?

– На работу. Начальство вызывает.

– Погоди, хозяин, – заторопился домовой. – Скажи сначала: хлев у тебя где?

– Чего? – опешил Валентин.

– Хлев, говорю, у тебя где?

– Зачем тебе хлев?

– А куда я все это девать буду? – кивнул на объедки Жила.

– На помойку, – решительно сказал парень. – Нет у меня ни хлева, ни коровника.

– И коровника нет? – выпучил глаза домовой.

– И коровника нет, и курятника тоже, если тебя это интересует. – Юноша затолкал в карман банковскую карточку и ссуженную на метро мелочь, поднялся. – Ну бывай, Жила, жди к ужину. Да, охрана моя уже разбежалась или все еще гуляет?

– Гуляет, – рассеянно махнул мохнатой лапкой Жила, горестно глядя на объедки.

Валентин покинул кухню и скрылся в прихожей.

– И коровника нет! – покачал головой расстроенный домовой. – Это что ж за хозяйство такое без парного молока? Ай-яй-яй… Такой хороший дом и такой нерадивый хозяин. Непорядок…

Бесцеремонный отзыв из отпуска, причем, по собственному признанию Папы, с использованием служебного положения, возмутил действующего агента «Ангелов Миллениума» до глубины души, и он решил страшно отомстить начальству: ехать на работу не на персональном автомобиле, а на метро! То, что все решил за него Жила, нагло лишив карманных денег, значения не имело. Валентин предпочитал считать, что это его личное решение, его страшная месть!

Два месяца назад в Рамодановске произошло знаменательное событие. Метростроевцы замкнули кольцевую линию и ввели в строй очередную радиальную ветку, разгрузив наконец наземный транспорт полуторамиллионного города. При этом отцы города, явно заботясь о народе, сделали от этой радиальной линии аппендикс к поселку Румянцево, где располагался район элитных особняков, исключительно для того, чтобы живущая там золотая молодежь, предпочитавшая нажираться в элитных кабаках центра города, спьяну не садилась за руль. Валентин себя золотой молодежью не считал, был трезв, но тем не менее решил, что сегодня самый подходящий момент воспользоваться этими благами цивилизации.

– Здравствуйте, Валентин Сергеевич. Вы сегодня пешком? – удивился охранник на проходной окруженного трехметровым забором поселка.

– Надо быть ближе к народу, – наставительно сказал Валентин. – Сегодня я еду на работу на метро. Как считаешь, Семеныч, это достаточно демократично?

– Еще как, – засмеялся охранник. – Нешто в политику решили податься?

– Я брезгливый. В это дерьмо лезть не хочу. Просто начальство удивить решил, – честно признался юноша, еще больше развеселив охранника.

Дорога до метро много времени не заняла. Станция была в ста метрах от проходной поселка. Демократично купив билет в кассе, Валентин спустился в подземку, дождался поезда, сел в абсолютно пустой вагон и демократично поехал на работу, как простой народ, которого вокруг почему-то не наблюдалось. Первый народ появился на кольцевой и сразу заполонил весь вагон. Валентин поспешил уступить место полной даме с кошелкой и уставился на схему Рамодановского метрополитена, прикрепленную к стене вагона. В принципе до работы можно было добраться и по кольцевой…

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Каляево», – пропел из динамика мелодичный голос дикторши.

По кольцевой отпадает, сообразил Валентин. Опоздал. Да и пересадку лишнюю делать придется. Проще в центре на Чкаловскую линию перескочить и прямиком до Гагарина. Да, это самый оптимальный путь.

Центральный офис конторы «Ангелы Миллениума», скрывавшийся под скромной вывеской «РАМФИЛМОСКРОВФАБ», что в переводе на нормальный язык означало «Рамодановский филиал московской кроватной фабрики», находился на окраине города, почти в противоположной стороне от зоны элитных особняков поселка Румянцево, так что выбранный Валентином маршрут был оптимальным. Через полчаса он был на месте.

Юноша вышел из вагона и двинулся к выходу из подземки. От станции Гагарина до офиса лучше всего добираться на автобусе, но рачительный Жила выдал ему мелочовки строго на метро, копеечка в копеечку, а потому Валентин решил идти пешком, спрямив дорогу через парк. Так даже будет ловчее, сообразил юноша. Июльская жара 2010-го уже набрала силу, и прогулка в тени деревьев городского парка по утренней тридцатиградусной прохладе – самое то. В автобусной давке его легкий льняной бежевый костюм в один момент превратится в жеваную тряпку. Легче, несмотря на аномальную жару этого лета, Валентин одеться не мог, так как пиджак скрывал «сбрую» с кобурой под мышкой, в которой находилось табельное оружие. Выйдя из метро, парень двинулся по подземному переходу в сторону городского парка.