Александр Рудазов - Конец сказки

Братья его в том не упрекнули. И так понятно, что старшему их не так уже просто по свету странствовать. Бречислав старше Яромира всего-то на три года, но выглядит – словно на добрую дюжину.

И немудрено. Оборотни ведь почему вообще стареют медленнее людей? Потому что личин две. Обличья два. Покуда оборотень человек – у него человечий облик старится, покуда зверь – звериный. Хочешь жить как можно дольше – как можно чаще меняй личины.

Яромир вот обычно днем человеком ходил, ночью – волком бродил. А Финист – наоборот. Днем соколом летал, ночью – человеком гулял.

Бречислав же оборачивался пореже. Он-то еще много лет назад боярином стал, в Тиборске поселился. Бояре – народ работящий, такая уж доля у них. Не до оборотничества было Бречиславу, да и вид у него в бычьем облике зело приметный становился.

Не в стойле же ночами хорониться.

Вот прежде-то было времечко золотое. Когда князь Берендей жив был, когда летами был моложе нынешнего Глеба, когда был еще только княжичем – очень Бречислав с ним дружил. Были они тогда не разлей вода – как вот нынче Иван с Яромиром. Точно так же по лесам и полям странствовали, разбойников да нечисть гоняли, клады сокрытые искали, к бабе-яге в гости захаживали.

Потом повзрослели оба, взматерели. Помер князь Вячеслав, стал новым князем Берендей. Женился. Сынов одного за другим рожать принялся. А верного товарища к себе приблизил, первым своим боярином сделал. Вместе Тиборск поднимали, славу и достаток ему добывали.

– Цо в углу сидите, скуцаете?! – раздался зычный глас над головами оборотней. – А поцему царки пустые?! Эй, девка, а ну подь сюды, а ну подлей медовухи друзьям моим!

Васька Буслаев был уже порядком пьян и слегка пошатывался. Но еще не настолько, чтобы свалиться под стол. Буйный новгородский богатырь встряхивал кудрями, обнявшись с еще более осоловелым Иваном. Тот громко икал, глядя добрыми, совершенно телячьими глазами.

– Пошли, пошли! – дернул Яромира за руку Буслаев. – Там вон муромский дедан рецугу завел, былину о Владимире-князе говорит! Пошли, слухать будем!

Вокруг Ильи Муромца и в самом деле собралась целая ватага. Опорожняя уже вторую ендову, древний богатырь рассказывал по просьбе молодежи о заветных, давно ушедших временах. Когда еще гремели в граде Киеве княжеские пиры.

– Расцвет то был богатырского времени, – степенно вещал Муромец. – Никогда на Руси не бывало столько богатырей до, да и после уже не случалось. Сама Русь тогда расцветала бурно, ширилась во все стороны. Витязи и хоробры вершили подвиги, гоняли половцев и печенегов, стерегли заставы, охотились на нечисть и дивьих людей.

– А Кащей? – спросил кто-то из самой гущи.

– А Кащей… что Кащей? – пожал плечами седой богатырь. – Он в ту пору далеко был – и бед от него больших не было. Княжон, да царевен он и тогда похищал, конечно, сморчок похотливый, но то редко случалось. Сама Русь просто еще намного меньше была, далека оставалась от его царства. Случалось, доходили отдельные бродяги до тех земель, поражались тамошним обитателям, да и назад, за чаркой меда хвастаться. Иные и навсегда там оставались, кости складывали. Дюк Степанович вот ходил туда, окаянного Шарка-великана одолел. Могучий был волот, матерый. И Михайло по прозвищу Поток тоже ходил, в царство мертвых спускался и змея убил огромного, ползучего. А вот Колыван Иванович пошел – так совсем не вернулся, с концами исчез. Видно, больше откусил, чем проглотить сумел.

– Колывана-богатыря мы встречали! – перебил Иван. – Его Кащей в дивия оборотил!

– Поди ж ты, – удивился Муромец. – Не брешешь ли?

– Не! Вон, Яромир со мной был – подтвердит!

Яромир подтверждать не стал. Ни да, ни нет не сказал, головой мотнул только. Не хотел он про поход на Буян при всех болтать – мало ли, кто тут затесаться мог. И то ладно, что каменное яйцо покуда князю на сохранение передали – под собственной шапкой его держит.

Ивана стали просить рассказать про встречу с дивием, да и вообще о всем, что они повидали. Со всех сторон гомонили, зелено вино в чарку подливали, с медом питным мешали.

Вот зря. Нельзя их смешивать-то. Ивану от такой ядреной смеси сразу захорошело – а он и без того хороший был. Радостно крутя руками, он и принялся было вести рассказ, да получалась невнятица. Каждое слово само по себе вроде и разумно, но составлял их Иван очень уж невпопад.

– А значит было-то оно на таком дубу, что березу возьми – и не сыщешь!.. – увлеченно тараторил княжич, сам себя не слыша. – Знать, волка-то заяц не испугал, сели и съели мы пуд соли, да еще и крынкой молока закусили! А там уж тако-ое началось, что и за тридевять земель не описать!..

– Все-все, Вань, довольно с тебя, будет, – легла на плечо отеческая рука Муромца. – Эй, Ване больше не наливать!.. Ты присядь лучше, передохни, водицы вот ключевой испей, грибком заешь соленым. А быль складную нам другой кто поведает. Вот ты, Василий свет Буслаич – не угодно ль?..

– Не, я сегодня врать не буду, – рыгнул во всю глотку Буслаев.

– А что так? – пробасил воевода Самсон.

– Да нецего уже, – с сожалением ответил новгородец. – По третьему кругу уже все сказы пересказал. Пусть сегодня уж кто другой. Вон хоть Бова. Эй, королевиц, поведай нам цего, цто ли!.. Как там у вас поживают, в заморских королевствах? Как у вас там брюкву сеют, как бабы ходят… расскажи, цто ли!..

– Я не есть королевич, я… – начал было Бова, но Буслаев его перебил:

– Да подожди ты, дай сказать! Вот, знацит, славный витязь Бова, сын доброго короля Гвидона и злой королевы… эм… Милитрисы Кирбитьевны!..

– Ты это сам только что выдумал, – насмешливо хмыкнул Яромир. – Этаких имен и не бывает.

– Иди ты в хлев, Яромирка, – отмахнулся Буслаев. – Дай досказать. Помер, знацит, добрый король Гвидон, а матушка Бовы повторно замуж вышла. За злого короля… Додона. И они как уж стали его вдвоем мучить-обижать, как уж принялись сживать-то со свету!.. Всяким куском хлеба попрекали!

– Моих родителей не так звали… – попытался снова вставить Бова, но Буслаев недовольно сказал:

– Да подожди ты, не перебивай! Цто ты невежа какой?! Вот, знацит, сбежал славный витязь Бова из дому, от мамки с отцимом, да и попал к другому королю, Зензивию Андроновицю, да и влюбился в доцуру его, прекрасную королевну Дружевну. Да так влюбился, цто победил в ее цесть аж двух королей, цто тоже ее замуж взять хотели – Маркобруна и… гм… Лукопера Салтановиця! Вот!

– Вась, ты же обещал, что врать сегодня не будешь, – напомнил Яромир.

– А кто врет?! – возмутился Буслаев. – Кто врет-то, ты мне скажи?! Васька Буслаев отродясь не врал! Я тебе всю правду про Бову-королевиця говорю, я с ним бухал! Храбрый витязь – поцти как я! И конь у него богатырский! И мец-кладенец, волшебный!